Жубиаба - [60]

— Настоящий роман, — сказал Антонио Балдуино, — прямо садись и пиши… Расскажу Толстяку.

— Как вы думаете — мог у нее быть любовник?

Ему даже показывали любовника Ризолетты, показывали его письма, найденные в ее вещах…

— Но ведь это была ложь, правда? Циркачи — такие мерзавцы… Не верьте никогда циркачам. Завистники… Да разве у нее мог быть любовник! Все эти люди завидовали их успеху. А вдруг был? Это сводит меня с ума. Из-за этого и напиваюсь. Письма-то ведь нашли. Нет! Ризолетта, такая добрая… Цирк ей не нравился, верно. Но не такая она была женщина, чтоб завести любовника. А письма… И потом, она говорила о каких-то встречах… Боже, хоть бы она ожила на мгновение, сказала бы мне, что все это ложь, зависть. Потому что это ложь, правда? — Джузеппе схватился за голову, закрыл глаза.

Неужели он сейчас заплачет? Антонио Балдуино берет бутылку с кашасой, отпивает большой глоток. Сейчас тоже — весенняя ночь.

* * *

— А клоун у нас кто?

— Кто бабам проходу не дает.

— Ну и негритянка у окна.

— Рожа, будто сковорода.

Клоун Пузырь едет задом наперед на осле. Над городишком высится купол цирка. Над куполом развевается флаг, по бокам у входа — две огромные афиши. Вечером тут будет играть музыка, придут негритянки продавать сладости из кокосовых орехов.

В городе говорят только о цирке, об артистах, о негритянке, которая танцует почти обнаженной, но больше всего о Черном Гиганте Балдо, бросившем вызов жителям Фейра-де-Санта-Ана. Об этом толкуют мужчины, собравшиеся на Большую ярмарку. Луиджи отложил премьеру до понедельника. Это день продажи скота, приходят крестьяне со всей округи. Клоун пересекает ярмарочную площадь.

— Будет сегодня представление?

— Будет, сеньор…

Деревенские мальчишки, пришедшие с близлежащих фазенд продавать творог и неочищенный тростниковый сахар, с завистью смотрят на городских озорников, которые бегут за клоуном и даром попадут в цирк. Один из них говорит другому:

— Я смерть как хочу в цирк.

— Я, парень, был уже как-то в цирке. Назывался он «Европейский». Здорово…

— Этот, говорят, хорош…

— Что большой, это верно… Клоун был бы стоящий.

— Я здесь заночую. Охота посмотреть представление.

— Говорят, свободных мест нету. Все продано.

Мальчишки сговариваются пролезть в цирк, незаметно приподняв парусину стен. Клоун продолжает триумфальное шествие по базарной площади. Из лавок выглядывают приказчики. На середине площади клоун останавливает осла, чтобы произнести речь.

— Достопочтенная публика! Прославленный Балдо, всемирный чемпион свободной борьбы, бокса и капоэйры, прибыл из Рио исключительно для того (он сделал ударение на слове «исключительно»), чтобы выступить в Большом международном цирке! Балдо получает в месяц три тысячи деньгами, стол, квартиру, белье…

— Ого, — пробурчал какой-то крестьянин.

— Сегодня вечером и на всех остальных представлениях нашего цирка Балдо вызывает на бой любого желающего! Любого жителя героической Фейры-де-Санта-Ана! Герой, победивший Балдо, получит от администрации цирка пять тысяч! Пять тысяч! — выкрикнул Пузырь еще раз. — Лично от себя Балдо ставит тысячу в знак того, что он непобедим. Пользуйтесь случаем! Имею честь объявить достопочтенной публике, что вызов принят! Двое смельчаков уже записались в конторе цирка. Жаждут сразиться с чемпионом Балдо! Желающие бороться могут прийти в Большой международный цирк сегодня вечером! Борьба закончится только смертью одного из противников. Только смертью!

Длинная речь нисколько не утомила клоуна, он продолжал свое шествие по городу, сидя задом наперед на осле. Время от времени осел спотыкался, Пузырь делал вид, что падает, хватался за ослиный хвост. Город помирал от хохота. В людных местах клоун повторял свою речь.

Все говорили о предстоящей борьбе, которая кончится только смертью. Стало известно, что вызов Черного Гиганта Балдо приняли уже трое — шофер, торговый служащий и огромный крестьянин. Трое желают драться за приз в пять тысяч. Город с нетерпением ждал вечера.

* * *

Когда огромный крестьянин вошел в цирк, какой-то остряк крикнул с галерки:

— Эй, Жозе! Ты пару горилл заказывал? Самец уже тут.

Цирк взорвался от хохота. Крестьянин хотел было обидеться, но и его разобрал смех. Детина в самодельных сандалиях, с дубиной в руке казался настоящим великаном. Ему было весело — он думал о пяти тысячах, которые он получит, победив какого-то там Балдо. У себя в деревне он валил вековое дерево несколькими ударами топора, на себе таскал из лесу гигантские бревна. Парень сел, на его губах играла победная улыбка, хотя по натуре он был робким и недоверчивым.

Слуги-негры вносили стулья для семейств, заказавших ложи. В цирке стульев не было, зрители приходили со своими.

— Поэтому я хожу на галерку. Дешевле, и тащить ничего не надо. Только себя.

— Вон слуга судьи…

Негр вошел, поставил в ложе несколько стульев и вышел, чтобы принести еще. Сам примостился на краю скамьи.

Какому-то типу, вошедшему в ложу, кричали:

— Эй! Шико Пейшейро! Как ты попал в ложу? Дело нечисто…

У входа в цирк было очень красиво — огни, яркие афиши. Вывеска Большого международного цирка переливалась голубым, зеленым, желтым, мигали разноцветные лампочки, негритянки в пышных цветастых юбках, в сверкающих ожерельях продавали африканские сласти — жареную кукурузу, акараже, мингау, мунгунсу. Цирковые огни освещали всю площадь. Уличные мальчишки шмыгали вокруг, высматривая, как бы бесплатно пролезть в цирк. Мужчина торговал соком сахарного тростника. Негр-мороженщик из кожи лез вон, чтобы поскорее распродать мороженое и забраться на галерку. Он заразительно хохотал, предвкушая выходки клоуна — ну и шутник! Люди теснились у билетной кассы. Луиджи потирал руки от удовольствия. Городские старухи возмущались — такой шум в их тихом городе, где в девять часов вечера обычно все уже спят. Цирк все перевернул вверх дном. Цирк… Это что-то необыкновенное, новое, манящее. Это далекие путешествия, приключения, заморские звери. Негры сочиняют разные истории про артистов.