Жрец Тарима - [9]

Тропу разведчики обнаружили вечером, когда уже померкло на западе полыхающее огненное зарево, сбежали краски с низких облаков и небо стало фиолетовым в преддверии ночи. Ноги тысяч и тысяч людей, лошадей и верблюдов за века утоптали песок, превратив его в грубый наст, будто неведомые строители специально пробили дорогу среди гордых барханов.

Неправильными темными пятнами на фоне белых песков пустыни выделились участки с чахлой растительностью, свидетельствующие о близости воды. Толстые и тонкие, уродливо кривые ветви верблюжьей колючки лежали прямо на земле, и только желтизна коры отличала живые растения от пепельно-серых погибших собратьев.

Через пару-другую сотен шагов нашли и колодец — то была обложенная грубым камнем яма, заботливо прикрытая деревянной крышкой, обитой выцветшей на солнце кожей. Рядом на длинной волосяной веревке валялось кожаное ведро, полузасыпанное песком.

Отправили двух человек поторопить караван и сообщить Варуху о богатой находке. Дорога позволит им двигаться втрое быстрее и избавит от долгих и изнурительных поисков воды. Хауранцы оживленно болтали и с наслаждением пили немного солоноватую теплую воду. Караван пришел лишь в середине ночи. Конан даже не догадывался, что они так далеко оторвались вперед.

Если бы на него напали разбойники, им было бы чем поживиться. Человек тридцать шемитов и столько же хауранцев-погонщиков, и тех немногих разведчиков, что без устали кружили вокруг каравана, предупреждая любые опасности, едва ли могли представлять собой серьезную силу.

Но теперь, когда найдена дорога им больше нет нужды разделяться.

На пятый день пути их нагнала разбойничья шайка шемитов и попыталась отбить товар. Это случилось во время перехода, и прежде чем удалось собрать всех людей, разбойники успели зарезать несколько десятков верблюдов и перебить погонщиков, находившихся с ними. Летучий отряд конных хауранцев, с которым был и Конан, обрушился на них во время бойни. Бой был скоротечен и дорого стоил обеим сторонам. Киммериец дрался в первых рядах и во многом благодаря ему караванщикам досталась победа. Ни с чем разбойники убрались в пустыню, ушли не спеша и гордясь собой, выкрикивая проклятия и угрозы, ведь все равно их никто не преследовал. Поклажу с погибших животных распределили по оставшимся верблюдам, и караван продолжил свой путь.

Очень скоро выяснилось, что разбойники повисли на хвосте каравана и, словно стая голодных волков, идущая за обессилевшей антилопой, шли по их следу.

Все предпринятые Варухом попытки отогнать их прочь не увенчались успехом. Негодяи избегали вступать в честный бой и прятались в барханах, но всякий раз возвращались и продолжали преследование. Несколькими днями позже к ним присоединилась еще одна шайка, более многочисленная, и ночью они вновь атаковали лагерь караванщиков. На этот раз шемиты приготовились к бою и встретили разбойников градом стрел. Нападение отбили, но аппетит бандитов от этого не убавился.

Конан с двумя хауранцами выехал на вершину бархана и сразу увидел разбойничий отряд.

— Клянусь всей водой в пустыне, их стало еще больше! — удивленно воскликнул киммериец.

— Ты прав, Конан, — встревожено отозвался один из его товарищей. — Надо уходить, они нас заметили.

От огромного отряда бандитов, примерно в двести сабель, с сотнями сменных лошадей, отделилась группа всадников и с гиканьем помчалась к разведчикам. Еще несколько мгновений Конан наблюдал за приближающимися разбойниками, а потом подхлестнув коней, разведчики пустили их в галоп по мертвой пустыне, не обращая внимания на усилившуюся жару.

К вечеру, когда спал дневной зной и караван готовился встать на ночевку их снова атаковали. И лишь благодаря самоотверженности шемитов и храбрости хауранцев грабителей удалось отбросить. Но этот бой стал началом гибели каравана на его кровавом пути.

Разбойники пошли на крайние меры. Разделившись, они продолжали терзать набегами караван, довольствуясь короткими стычками. Второй отряд ушел вперед и отравил источники воды на расстоянии трех дней пути — неслыханное и самое ужасное преступление, по мнению жителей пустыни. Такими подлыми способами ведут войны только захватчики, и нередко сами становятся жертвами своей недальновидности. На долю караванщиков выпали тяжкие испытания.

Конан еще после первой же схватки с разбойниками глубоко задумался над случившимся. Он никогда не слышал о шемитских шайках, никогда не слышал о том, чтобы шемиты с такой яростью дрались друг с другом. И то, с каким упорством преследовали они караван, отравленные колодцы, наконец, — все наводило варвара на странные мысли.

Поведение преследователей удивляло и беспокоило киммерийца. Грабители не старались захватить добычу, они пытались уничтожить караван, остановить любой ценой, не дать уйти… Нет, это не простые разбойники! Но кто же тогда?

Он пробовал делиться своими мыслями с Варухом и Меровой, но ничего нового от них не узнал. Однако вряд ли киммериец дожил бы до своих лет, если бы жизнь не научила его разбираться в людях. Шемит не слишком умело скрывал свою озабоченность, посмеивался над подозрениями варвара и всякий раз уводил разговор в сторону, а женский арсенал принцессы был так богат и разнообразен… Против нежности и ласк Конан не возражал, но неотвязное беспокойство покидало варвара лишь на время.