Жребий воина - [11]

Виталий метнулся в прихожую и принес оттуда свою небольшую наплечную сумку. Он вынул из кармашка сумки паспорт и протянул его Виктору.

Виктор без особого любопытства, но скрупулезно познакомился с документом, бормоча читаемое полушепотом:

— Ильясов Рамазан Искандерович… Азербайджанец… Азербайджанец?

— Он и не туркмен, и не азербайджанец. Он на самом деле наполовину курд, наполовину фарс… Ну, иранец то есть. Он сказал, что Сталин репрессировал там и курдов, и персов, поэтому и те, и другие в Туркмении сейчас числятся или как туркмены, или как азербайджанцы.

— Похож, до чрезвычайности похож… — проговорил Коляев, разглядывая обе фотографии. — Вы обменялись паспортами?

— Не совсем, — улыбнулся Виталий. — Он купил мой паспорт за двести долларов и предложил в придачу свой. Он ему больше не нужен. То есть он у него просто лишний. У него еще три паспорта: новый туркменский с ламинированной фотографией, иностранный советского образца, годный еще на два года, и еще один общегражданский советский. Все настоящие, неподдельные. Просто он как бы терял паспорта, чтобы ему выдали другой. Удобно иметь несколько, понимаешь?

— Ему очень удобно иметь твой паспорт, — сказал Коляев. — Он может колесить по всей России безо всяких проблем как русский. Может натворить бес его знает чего под твоим именем. Скорее всего у него должны быть задатки афериста. Ты запустил гулять по стране иностранца, чтобы он наших обдуривал.

— Да чего ты заводишься? — с некоторым испугом проговорил Жуков. — Да не такой он вовсе человек. Ты же с ним даже не разговаривал. Коляй, ну ты наехал на него! Ты пойми: у них там черт знает что творится под маской приличия. Да, у них там нет теперь организованной преступности, и соль бесплатная, и коммунальные услуги копейки стоят. И русских никто пальцем не трогает. Зато какой ценой! Нам такие строгости и не снились!

— Не нужна мне. твоя агитация, — проговорил Коляев. — Лично мне у них понравилось. Я побольше твоего слежу за делами в СНГ в связи с работой. И вот что скажу: у них все будет нормально. Не то что у нас. Вам всем нужна в России мутная вода. Да, в чистой воде рыбу труднее поймать. Зато при чистой воде каждому достается по рыбе в день… Если уж ты хочешь знать мое мнение.

— Ты прямо коммунист, — почти угодливо улыбнулся Виталий.

— Утопический, — уточнил Коляев. — А хочешь, я расскажу тебе, как все было? Хочешь? Итак, он увидел в аэропорту очень похожего на себя человека. Вы познакомились. Он купил у тебя паспорт. Оставил в придачу свой лишний. У него их — куры не клюют. Он носит паспорта, как ящерица хвост. Он был таков. Ты поехал по справке об утерянном паспорте домой в Воронеж. Там за коробку конфет экстренно получил новый российский. Там теперь твоя мордочка под пленкой. Это произошло, когда ты якобы по болезни не выходил на работу. Затем ты приезжаешь назад в Москву. Ты увольняешься! С хлебного места, отметь. Худо-бедно, у тебя там в баре около четырехсот у-е должно было получаться. Вопрос: почему ты увольняешься? Ответ: имея на руках паспорт двойника, ты задумал какое-то дерьмо.

— Какое-то дерьмо, — повторил Жуков и с усмешкой смущения покрутил головой. — Вы прямо сговорились.

— Кто — вы? — спросил Коляев, глядя ему прямо в глаза.

— И ты, и Женька… Ты можешь меня дослушать?

— Я слушаю. — Коляев скрестил руки на груди и прислонился спиной к изразцовой стене.

— Я и без того собирался увольняться, чтоб ты знал. Мне уже эта лакейская работенка в печенках сидела. — Виталий горделиво прищурился. — Я Женьке не говорил ничего про левые доходы. Она думает, у меня деньги на исходе. А у меня, худо-бедно, почти четыре тысячи баксов отложено.

— Хочешь совет от души? — Виктор вздохнул тяжело. — Вот тебе мой совет: бери свою подругу, поезжайте вы или к нам домой, или к ней в Тулу. Она у тебя неплохой парикмахер. Откроете маленький женский зал или трактир на твои сбережения. Чем тебе не жизнь?

— Вы точно сговорились! — воскликнул Жуков и хлопнул себя по ляжкам. — Ну вы даете!

— Просто мы единственные два человека в этом муравейнике, кто тебя любит, — сказал Коляев.

После слова «любят» лицо Жукова стало настороженным, и он попросил:

— Я думал, мы обсудили эту тему раз и навсегда пять лет назад.

Коляев усмехнулся:

— Ты же знаешь, мы не могли с ней сговориться. Она хорошая девчушка, но мне тяжело ее видеть…

— Все, хватит! — вскрикнул Жуков и жестом остановил друга.

— Хватит так хватит, — сказал Виктор. — Эх, Витус, я прекрасно понимаю: не будь я тебе очень нужен, ты бы не сидел тут и не терпел такого, как я, ни одной минуты. Только знаешь… Дело даже не в том, как я лично отношусь к тебе… Не перебивай, пожалуйста… Просто я помню, как в десятом классе мне ребята объявили бойкот. И ты знал за что. Мне не удалось утаить, из-за чего мне пришлось в выпускном классе оставить родную школу и ездить учиться на другой конец города. И ты был одним-един-ственным человеком, кто наплевал на всех и продолжал со мной нормально разговаривать…

По лицу Жукова было заметно, как неприятны ему излияния Виктора, но он видел, что Коляеву необходимо выговориться.

— Поэтому, Витус, я загадал одну штуку. И вот какую: я решил помочь вам, тебе и Жене твоей. Так вышло, что жил я только сам для себя. А теперь, чем черт не шутит, может, успел бы стать для твоего первенца крестным. Ты был бы против?