Жребий окаянный. Браслет - [77]

И все это, не считая своих прямых обязанностей – приема иностранцев и обмена талеров. А иностранцы заезжали в имение частенько, чуть ли не каждый день.

А уж как были довольны Силкины старики… Сынок-то за ум взялся. И денежки появились немалые… Сытая старость теперь обеспечена. Силкин старик ежевечерне устраивал занятия-игрища – обучал молодых людей правильному владению бердышом и дубиной (с ума сойти, у этих двужильных Ерохи с Силкой еще и на это силы оставались). Когда Валентин с доном Альбой бывали в имении, испанец обязательно к ним подпрягался, внося в эти занятия некоторое разнообразие.

Доволен и дядька Кондрат. Еще бы… Считай, из небытия, из церковных сторожей вернулся к привычной жизни главного приказчика в солидном торговом деле. Дом свой прежний выкупил, переселился в него и даже с дочерьми умудрился помириться.

Один лишь Валентин недоволен. Прошла весна, лето уж заканчивается, а он ни на сантиметр не стал ближе ни к царскому двору, ни к рыбасоидам, ни к браслету. Вот вам и бизнес-план! Так хорош он был или нехорош? С тем же успехом можно было, наверное, и чулками с бюстгальтерами заняться. Нет, нельзя сказать, что ничего не получилось. Счет капитала торгового дома «Михайла Митряев и товарищи» уже идет на многие тысячи. Однако, несмотря на это, выдвинуться в первый ряд ярославских купцов Михайле Митряеву не удалось. Богат город Ярославль, и народишко в нем живет небедный. Тысячников среди ярославских купцов и владельцев производств, считай, каждый второй. А вот этого-то в своем бизнес-плане, разработанном совместно с дядькой Кондратом, и не учел.

Всем хорош бизнес-план. Дело процветает, денежки текут, только мало этого Валентину. Он-то хотел встать вровень с Прозоровым, чтоб первые люди Земства, бояре родовитые, смотрели на него не как на мелочь пузатую, а как на полезного для государства человека, пусть и купеческого рода. Вместо этого он стал, хоть и богатым, но простым аферистом.

Скверно на душе у Валентина. Недоволен он тем, как идут деда, а что придумать – не знает. Все довольны, а он недоволен.

– Михайла, ты когда хочешь ехать к царскому двору? – раздался спокойный, чуть-чуть даже сонный голос из противоположного угла кареты.

Нет, похоже, не только Валентин недоволен тем, как идут их дела. Иван Альба – тоже. Валентину хочется взорваться, выплеснуть на кого-нибудь свое раздражение, но он берет себя в руки и спокойно отвечает:

– Видишь ли, Иван… Нам пока не с чем ехать туда.

– То есть? – не понял его испанец.

– Ну хорошо. Представь – приехали мы с тобой сейчас в Александровскую слободу. Кто нас встретит? Какой-нибудь старший помощник младшего конюха. Что он нам скажет? В опричные записываться? Ступайте на задний двор снаряжение получать да топайте после этого на ристалище – воинские навыки оттачивать.

– Ну и что? Все равно возможность увидеть царя у нас будет. На пиры государь не только приближенных своих зовет, но нередко и простых воинов.

– Окстись, Иван! Да их там тысячи! Что же, всех за стол?

– Ладно… На ристалище увидим, на охоте, во дворе случайно, наконец.

– И что ты тогда сделаешь, когда увидишь его?

– Упаду в ноги и спрошу: «Великий Государь, почто губишь Великую Империю, предками твоими созданную? Почто пригрел еретиков у сердца своего? Гони их прочь, Великий Государь, то враги твои!»

– Гм-м… Боюсь, что после столь пламенной речи ты и пяти минут не проживешь.

– В нашем роду никто не боялся смерти!

– Умереть легко, дело сделать трудно.

– Каррамба! Так делай же, Михайла, делай! Придумывай, дьявол тебя раздери! Вспомни, как мы договаривались полгода назад! Ты думаешь, а я мечом машу. Помнишь?

– Помню, – нехотя признал сей факт Валентин. – Видишь ли, Иван, я хотел ехать к царю как посланец Земства, уполномоченный Боярской думой. Чтобы каждое мое слово веско звучало. Да еще это звучание звоном монет подкрепить.

– А что для этого нужно?

– Деньги… И положение. Как у Прозорова, например, или моего отчима. Побывал я пару раз на собрании купецкой гильдии… Там не то что имени моего никто не запомнил… А-а… – Валентин с досады махнул рукой.

– Так чего проще, давай спихнем твоего отчима, а ты усядешься на его место.

Легко сказать! Как ты его спихнешь? Валентин даже не знал, с чего бы это у дона Альбы столь легкомысленное отношение к такому серьезному противнику, как Мудр. Может быть, он делает такие выводы из своей единственной с ним встречи? Встреча эта состоялась в тот день, когда Михайла Митряев стал членом гильдии. Вечером того же дня Валентин, из хулиганских побуждений, наверное, решил нанести визит Митряевым. Дон Альба сопровождал его в этой вылазке.

Они постучались в дверь парадного входа, и, когда дворецкий открыл ее, Валентин попросту отпихнул его в сторону и взбежал по широкой парадной лестнице. Испанец последовал за ним. Далее Валентин проследовал на женскую половину, а Иван Альба, опершись на свой длинный меч, как на трость, остался сторожить у входа.

Радости Ксанки не было предела, да и младшие обрадовались появлению старшего брата. Даже на худом, изможденном лице матушки появилась счастливая улыбка. Валентин тогда провел с ними минут десять. Главное, что он хотел сделать, – это наябедничать матушке на Мудра, что он с успехом и проделал. Рассказал, как охотились на него Ермил и другие мудровские наемники, собираясь его убить таким образом, чтобы матушка поверила в смерть от несчастного случая.