Жребий - [31]

Он поднес зажигалку к сигарете, но сигарета почему-то не загорелась. Сатана смял ее, со злостью выбросил и плюнул. Достал другую. Наконец, закурил.

Молчали. Пошумливал слегка камыш. Где-то вдалеке еле слышно тарахтел трактор.

Это обвинение Сатаны на какое-то время вдруг вывело Нетудыхина из прежнего состояния уверенности в своей правоте. Он почувствовал, что в аргументах Лукавого есть горькая доля правды.

— Не знаю, не знаю, — сказал он. — Над всем этим нужно основательно размышлять. Во всяком случае, что касается вашего авторства, то разбирайтесь вы там с Богом между собой сами, кто из вас истинный создатель. Я лично не хочу оказаться среди вас крайним. Хватит того, что вы на Иове экспериментировали: чуть мужик преждевременно дуба не дал. Так что, Тихон Кузьмич, какими соблазнами вы ни принаряжайте свою философию, как ни агитируйте, с вами сделки быть не может. Решение это мое бесповоротно.

— Э, Тимофей Сергеевич, не думал я, что вы такой трусоватый. Я полагал, что вы человек великой дерзости.

— То есть? Что стихотворение написал такое безбожное, что ли?

— Не только. Хотя и это тоже.

— Ну, это уже мои личные отношения с Творцом. Не вам в них ковыряться. Вы лучше занимайтесь тем, что Он на вас возложил.

— Я и занимаюсь. Но зачем же вы меня тогда столько за нос водили? Я ведь надеялся на вас. И столько сил потратил.

— Кто кого водил?! Ты смотри! Это вы ко мне прицепились, как репей. Поначалу я, конечно, был шокирован. Существо-то вы неординарное. Теперь понял, что вы за тип. И никаких отношений с вами иметь не хочу.

— Ишь, как вы запели! Подначиталисъ всякой гадости, хлебнули духа Божьего! А я вас в психушку упеку! — зло и ехидно сказал Сатана.

— Не пройдет вам этот номер, — спокойно сказал Нетудыхин. — По этой части я, слава Богу, абсолютно здоровый. Полнейшая норма.

— Ничего, — сказал Сатана, — мне и для здорового найдут там местечко. В том-то и дело, что здоровый будет находиться среди больных.

Эта угроза несколько все же насторожила Нетудыхина. Ему давно были известны случаи, когда люди совершенно здоровые оказывались в психбольнице.

— Ну и подлое же ты существо! — сказал он, с презрением глядя на Сатану и еле сдерживая закипающую в себе злобу. — Ты знаешь, что я тебе скажу? Если Бог мне не даст сил перенести психбольницу, я покончу с собой! Я не дам себя довести до скотского состояния. Пусть Он мне простит. Но эта смерть будет лежать на тебе, выродок! И тебе придется перед Ним отчитываться! Уразумел, скотина? Он с тебя спросит!

— У-у-у, коварное племя! — зарычал Сатана, оскалившись. — Грамотный стал. Ничего, подберу к тебе другие ключики! Не мытьем — так катаньем возьму. Не по тебе людей укантовывал!

Нетудыхина затрясло. Он взорвался.

— Знаешь что, козел! — сказал он, поднимаясь и беря валявшийся на берегу сушняк толщиной в руку. — Я тебе не Достоевский, я попроще! Могу и по хавальнику съездить — понял! Вали отсюда, пока цел! — В этой угрожавшей стойке он походил на того разъяренного колониста, каким он был в пятидесятые годы. — Или я тебя сейчас так отхожу, что и Папаша родной тебя не узнает!

Сатана тоже поднялся и стал ретироваться.

— Эх, — говорил он сокрушенно, — сколько труда положено! Ну, Тимофей Сергеевич, вы еще меня попомните! Я вас уложу, как бильярдный шар в лузу! Я вам такого тарарама наделаю, что тюрьма вам будет казаться домом отдыха!

— Чеши-чеши! — сказал Нетудыхин, по-прежнему угрожая дрючком. — Чихал я на твои запугивания! Ишь, блядь, подельничик нашелся: дурдомом стращает, мразь паскудная! Не на того напал!

Отойдя так, задом, метров на десять, Сатана повернулся к Нетудыхину спиной и медленно стал удаляться в сторону рощи. Он, казалось, еще о чем-то раздумывал.

Нетудыхин стоял, держа сушняк в руках, и смотрел вослед удалявшемуся Сатане. Неожиданно он вспомнил о деньгах, оставленных ему Нечистым.

— Эй, — позвал он, — погоди! А с деньгами-то, что делать? И тут, над озерной гладью воды, покатился истерический хохот:

— Ха-ха-ха-ха-ха! — смеялся Сатана. — Олух! Дурак! Ха-ха-ха-ха-ха! В жизни не видал таких олухов! Да их давно уже там нету! Я бездарям деньги не плачу! Ха-ха-ха-ха-ха!

От этого хохота Нетудыхину как-то стало не по себе. По спине его прошел холодок. Он отбросил сушняк в сторону и трижды перекрестил Сатану в спину.

И вдруг он увидел, как тот, еще не дойдя до леса, болезненно задергался в конвульсивных движениях эпилептика и стал растворяться в пространстве. Исчезая, он медленно возносился над рощей. Картина была поразительной и продолжалась недолго. Как в замедленной киносъемке. Наконец, фигура Сатаны исчезла совсем, и над рощей повисло от нее лишь небольшое облако.

Нетудыхин перекрестился. Впервые в жизни крест этот был им положен на себя со всей искренностью. И он сказал:

— Господи, избавь меня от этого негодяя! Зачем ты меня искушаешь? — И посмотрел на небо.

В ушах его продолжал еще звучать хохот Сатаны. Поднимался ветер. Со стороны рощи потянуло устойчивым запахом серы. Озерная гладь разрушилась и пошла волна. Пора было домой.

Не спеша он собрал инструмент, увязал его, поклал в рюкзак коробку с пчелиной детвой. Еще раздумывал, брать или нет, сатанинская ведь. Стал вытаскивать свой садок. Что-то он показался ему совсем легким. Точно, пустой: рыбы нет. Угол садка был выгрызен, и рыба ушла в образовавшийся проход. Нетудыхин даже опешил от такой неожиданности.