Жребий брошен - [50]

Это был правильный вечер. Сидя в тепле, под крышей, в окружении четырех стен, мы все же чувствовали себя увереннее, нежели на открытой поляне. Разговор тек так, как и полагается течь правильному вечернему разговору; я рассказала про Даркуцкий хребет, Ривендейл поинтересовался, водятся ли там василиски, и я моментально вспомнила, с чего началось наше с ним знакомство: со спора в трактире и взломанной лаборатории Эгмонта. Еще несколько минут вампиры так и этак пытались вытащить из меня Самую Страшную Тайну — как же я ухитрилась проникнуть в эту самую лабораторию? — но я была стойка. В итоге разговор почему-то свернул на мгымбра, и мы с Хельги, окончательно развеселившись, продемонстрировали Генри и Полин сцену встречи с бестиологом в коридоре. Домовой только фыркал, заслышав очередной взрыв хохота; заморский цветок терся листьями о руку Полин и настороженно вскидывал лепестки при каждом резком движении.

Это был хороший вечер. И ночь была хорошая — мне снились теплые сны, пахнущие молоком и лесом.

Наутро нас всех ожидали приятные открытия.

Первым проснулся Хельги — не сумев уснуть, он счел, что бодрствовать одному несправедливо, и отправился будить меня. Через несколько секунд я недовольно разлепила веки, но, увидев над собой лицо вампира, мигом проснулась до конца.

Длинные светлые волосы Хельги, которыми он так гордился (еще бы, блондины среди вампиров большая редкость), были аккуратно разделены на множество проборчиков и старательно заплетены в тонкие косички, чем-то перевязанные на концах. Примерно с такой прической ходила одна эльфийка с некромантического, только у нее косички были иссиня-черными, длинными — аж до пояса — и небрежно перехваченными в хвост на затылке. Полин завистливо вздыхала, едва некромантка появлялась на горизонте, но отважиться на такую экстремальную прическу не могла.

Представив себе, как Хельги всю ночь заплетает перед зеркалом косички, я поняла, что кто-то из нас сошел с ума.

— Эй, Яльга, — осторожно уточнил вампир, спугнув сие болезненное видение. — Ты чего так на меня смотришь?

— Хельги, — потрясенно спросила я, — ты так сильно любишь косички?

— Не понял…

— У тебя на голове что?

Хельги осторожно прикоснулся к волосам, нащупал косички и изменился в лице. Не теряя времени даром, он метнулся к зеркалу — через несколько секунд оттуда донеслись громкие и выразительные ругательства.

— Я его убью! — вернувшись ко мне, кровожадно пообещал вампир. Вид у него был возмущенный и крайне решительный, так что лично я ничуть не усомнилась: убьет, потом еще и труп ногами попинает.

— Кого?

— Д-домового! — с чувством сказал Хельги, погрозив печи увесистым кулаком. Оттуда немедленно издевательски зашуршало, а грохотом упала прислоненная к стенке метла.

До меня постепенно начинало доходить. Домовой… хм, вполне возможно, почему нет? Историй про то, как домовики и конюшники (последние, конечно, назывались иначе, но правильного термина я с перепугу вспомнить не смогла) любят заплетать лошадям гривы, мне довелось услышать навалом. А вот в роли лошади я очутилась в первый раз.

Сообразив, я схватилась за голову, но, к моему облегчению, на ней было не так уж много косичек. То ли домовой уже устал, ибо лежала я дальше всех от печки, то ли мои волосы отрицательно отнеслись к парикмахерским изыскам — кос на моей голове имелось всего штук шесть или восемь, заплетены они были слабо, а на кончиках болтались едва завязанные веревочки. Я без труда распустила узелки и по привычке запустила в волосы растопыренную ладонь, дабы морально подготовить их к явлению расчески.

— Яльга. — Хельги даже не отодвинулся, даром что ему на плечо лег длинный, рыжий, художественно завивавшийся кольцами волос. — Яльга, ты ведь мне друг?

— Друг, — согласилась я, материализуя небольшую силовую гребенку.

Делать оные нас научил Фенгиаруленгеддир, как только мы начали проходить силовые поля. С темой мы соприкоснулись довольно поверхностно, «в ознакомительном режиме» — полностью ее изучают только на пятом курсе, — но несколько забавных формул гном нам все-таки показал. Расческа, сделанная с помощью трех измерений, оказалась куда удобнее деревянной — она не трескалась, не терялась и не драла волосы, а частоту зубьев можно было контролировать, увеличивая или уменьшая коэффициент k при sin (a+b).

— Тогда помоги мне, ладно? — взмолился вампир. — Меня ж Полин увидит, жизни не даст! Ты ее знаешь…

— Знаю, — кивнула я, наскоро заплетая косу. — Только еще вопрос захочет ли она это вспоминать…

— То есть? — не понял Хельги.

— А ты пойди на нее посмотри…

Вампир послушно отправился смотреть.

Я как раз завязывала тесемку художественным бантиком, когда услышала сдавленное «ой!». Полин проснулась, поняла я. И косички у нее, судя по всему, есть.

Я не ошиблась: косички были, и имелось их много, примерно как у Хельги. Девица, сильно напоминавшая растрепанного ежа, испуганно прыгала у зеркала, но после трех минут возмущенного писка, нечленораздельных изъявлений недовольства и попыток как-то пригладить топорщившиеся косички Полин вдруг нашла, что смотрится очень стильно.

— Мне идет? — осведомилась она, плюхаясь на лавку рядом со мной. — Яльга, ну вот ты скажи — мне идет?