Жозефина. Письма Наполеона к Жозефине - [62]

Ваш сын передаст вам темляк, который подарил ему генерал Морбах, взятый им в плен. Видите, госпожа, Евгений достоин своего отца.

Не сочтите меня самого слишком недостойным преемником этого доблестного и несчастного генерала, под началом которого я почел бы за честь учиться побеждать.

Обнимаю вас.

Бонапарт

Альвинци Йозеф (1735–1810) – австрийский генерал, любимец Франца /.

16 июля 1801 года, из Парижа в Пломбъер

Погода здесь так дурна, что я остался в Париже. Мальмезон без тебя слишком печален.

Праздник был прекрасен, но он меня несколько утомил.

Вытяжной пластырь, наложенный на руку, по-прежнему доставляет мне сильные страдания.

Я получил для тебя из Лондона растения, которые отправил твоему садовнику.

Если в Пломбьере погода столь же дурна, как здесь, ты должна сильно скучать на водах.

Тысяча приветов маман и Гортензии.

Бонапарт

19 июня 1802 года, из Мальмезона в Пломбьер

Я еще не получил от тебя весточки. Думаю, ты уже начала принимать воды.

Мы здесь немного грустим, хотя твоя любезная дочь чудесным образом принимает почести, оказываемые дому.

Последние два дня меня слегка мучают боли.

Дружище Евгений приехал вчера вечером. Чувствует себя отменно.

Люблю тебя, как в первый день, потому что ты мила и приветлива, как никто.

Гортензия сказала мне, что часто тебе пишет.

Тысяча приветов и любовный поцелуй.

Всецело твой,

Бонапарт

23 июня 1802 года, из Мальмезона в Пломбъер

Я получил твое письмо, милая маленькая Жозефина. С огорчением узнал, что ты намучилась в дороге, но несколько дней отдыха принесут тебе пользу.

Я чувствую себя довольно хорошо. Вчера охотился в Марли и слегка поранил себе палец, стреляя по кабану.

Гортензия в порядке, а вот твой сын немного приболел, но ему уже лучше.

Погода великолепна.

Прошу тебя верить, что ничто так не истинно, как чувства, которые я питаю к моей маленькой Жозефине.

Всецело твой,

Бонапарт

27 июня 1802 года, из Мальмезона в Пломбьер

Твое письмо, милая жена, поведало мне, что ты была не вполне здорова. Корвизар сказал, что это добрый знак, воды произведут на тебя желаемое воздействие и твое состояние улучшится. Сознавать, что ты страдаешь, – чувствительная горесть для моего сердца.

Вчера я ездил смотреть мануфактуру Севра и Сен-Клу.

Тысяча приветов всем.

Навеки твой,

Бонапарт

В 1802 году на Севрской мануфактуре была начата работа над столовым сервизом по мотивам гравюр Доминика Вивана, барона Денона, участника Египетского похода Наполеона. Впоследствии сервиз был подарен Наполеоном Александру I.

1 июля 1802 года; из Мальмезона в Пломбъер

Я получил твое письмо от 28 июня. Ничего не сообщаешь ни о своем здоровье, ни о воздействии вод. Вижу, что ты рассчитываешь вернуться через неделю. Это доставит большое удовольствие твоему другу, который скучает в одиночестве!..

Ты, наверное, встретила генерала Нея, который выехал в Пломбьер. Он женится по возвращении.

Гортензия вчера играла Розину в «Севильском цирюльнике», причем мастерски, как всё, что она делает.

Будь уверена, что я люблю тебя и что мне очень не терпится увидеть тебя.

В совершенной печали остаюсь здесь без тебя.

Бонапарт

Генерал Ней в 1802 году женился, при посредничестве Жозефины, на близкой подруге ее дочери Гортензии Аглае Луизе Огъе.

Герцогиня д Абрантес так описала представление в Мальмезоне: «Гортензия Богарне играла роль Розины; Буръен – Бартоло; Дидло – Фигаро; Лористон играл Альмавиву; Евгений – Базиля, а генерал Савари в совершенстве чихал, пребывая в образе слуги Бартоло… Гортензия поняла всю нежность, шутливость, ум, все, что хотел Бомарше вложить прелестного в роль Розины. Она угадала молодую андалузскую девушку, со всем простодушием ее природной прелести. С талантом игры она соединяла очаровательное лицо и самую пленительную манеру держаться. Лицо ее было так свежо, приемы так благородны и ловки! Много лет прошло после этих веселых вечеров, а я все еще помню милое и приятное лицо Гортензии, ее белокурые локоны под черной бархатной шляпкой с длинными розовыми перьями, черный корсет, который обнимал ее тонкую, нежную талию!.. Я еще вижу и, кажется, слышу ее… Это видение так пленительно, так радостно!.. Я никогда не видела „Севильского цирюльника“, представленного так, как в этот вечер».

14 ноября 1803 года, из Парижа в Булонь

Все мои огорчения исчезли во время чтения твоего доброго и трогательного письма, наполненного милыми выражениями твоего чувства ко мне.

Как я благодарна тебе, что ты так долго занимался своей Жозефиной! Если бы ты знал – насколько, то аплодировал бы себе за то, что сумел доставить столь живую радость женщине, которую любишь.

Письмо – это портрет души, и я прижимаю его к сердцу. От него мне так хорошо! Я хочу сохранить его навсегда! Оно станет моим утешением в твое отсутствие, моим путеводителем, когда я буду рядом с тобой, – ибо я всегда хочу быть в твоих глазах доброй, нежной Жозефиной, заботящейся единственно о твоем счастье.

Если порыв радости тронет твою душу, если печаль расстроит тебя хоть на миг, именно в груди твоей подруги разольются твое счастье и твои огорчения. У тебя не останется ни единого чувства, которое я не разделяла бы с тобой. Все мои желания сводятся к тому, чтобы нравиться тебе и делать тебя счастливым…