Жозеф Бальзамо. Том 1 - [233]

Через садовую стену перелетел камень и попал в угол дома.

Жильбер уже знал, что следствия без причины не бывает, и потому попытался выяснить причину, произведшую следствие, свидетелем которого он оказался.

Но как ни высовывался Жильбер из окошка, ему не удалось обнаружить на улице того, кто бросил камень.

Зато почти сразу же он смекнул, что это событие связано с другим, которое вот-вот произойдет, и тут же увидел, как осторожно приоткрылся ставень одной из комнат первого этажа и в окне появилось настороженное лицо Николь.

Увидев ее, Жильбер мгновенно нырнул к себе в мансарду, не упуская, правда, ни на миг из виду действия девушки.

Она же, обведя взглядом все окна, а в особенности окна дома, вышла из своего полуукрытия и пошла через сад к шпалере, где на солнышке сохли какие-то кружева.

По пути Николь катила ногой камень, с которого Жильбер, равно как и она, не спускал глаз. Жильбер наблюдал, как она поддавала носком этот камень, приобретший почему-то для нее такое большое значение, и продолжала этот маневр, покуда не догнала его вдоль длинной узкой клумбы до самой шпалеры.

Тут Николь стала снимать кружева, уронила их, нагнулась, чтобы поднять, очень долго поднимала, а заодно прихватила и камень.

Жильбер поначалу ни о чем не догадывался, но, увидев, как она, подобно лакомке, очищающему орех от скорлупы, снимает с камня оказавшуюся на нем бумажную оболочку, понял, почему сей аэролит удостоился такого внимания с ее стороны.

Просто-напросто он был обернут запиской, адресованной Николь.

Хитрая девица развернула ее, жадно прочла, сунула в карман, после чего ей уже не было никакой нужды продолжать ощупывать кружева, так как они давным-давно высохли.

Жильбер же покачал головой и мысленно решил с чисто мужским эгоизмом, принижающим женщину, что Николь — крайне порочная особа и что он, Жильбер, поступил весьма нравственно и благоразумно, столь резко и мужественно порвав с девицей, которая способна получать записки через садовую ограду.

Однако, рассуждая так, Жильбер, совсем недавно столь ловко связавший следствие с причиной, заклеймил следствие, причиной которого, вполне возможно, был он сам.

Николь вернулась в дом, потом опять вышла и на сей раз держала руку в кармане.

Оттуда она вытащила ключ; Жильбер на миг увидел, как он блеснул у нее в руке, и почти сейчас же девушка сунула ключ под калитку, которой пользовался садовник, калитку, расположенную по отношению к главным воротам на противоположном конце садовой стены.

— Вот оно что! — протянул Жильбер. — Все ясно: записка и свидание. Николь не теряет времени. У нее что же, новый возлюбленный?

И Жильбер нахмурил брови, испытав разочарование, свойственное всякому мужчине, который пребывает в убеждении, что с его уходом в сердце женщины образуется невосполнимая пустота, но вдруг с безмерным изумлением обнаруживает, что пустота эта уже целиком заполнена.

— Но это может нарушить мои планы, — продолжал Жильбер, ища искусственный предлог для объяснения своего ухудшившегося настроения, и тут же после секундного молчания решил: — Ну и пускай. Эка невидаль — обнаружить, что у меня есть счастливый преемник, пользующийся расположением мадемуазель Николь!

Но в одном отношении Жильбер рассудил весьма здраво. Он прикинул, что сделанное открытие дает ему преимущество перед Николь, каковым преимуществом он и сможет при случае воспользоваться: он знает тайну Николь, причем с такими подробностями, которые она не сможет отрицать, меж тем как она, подозревая об его тайне, не имеет никаких вещественных доказательств для подкрепления подозрений.

И Жильбер поклялся при необходимости воспользоваться этим своим преимуществом.

Наконец наступила долгожданная ночь.

Жильбер опасался только одного — что Руссо неожиданно явится и обнаружит его на крыше или на лестнице или вообще увидит пустую комнату. И тут уж женевец страшно разгневается. Жильбер решил отвести удар с помощью записки, адресованной философу, которую он оставил на столике.

В записке было написано:

«Мой дорогой и прославленный покровитель!

Не думайте обо мне плохо, оттого что я вопреки вашим наставлениям и даже приказу позволил себе отлучиться. Я вскоре вернусь, разве что меня постигнет несчастный случай вроде того, который недавно произошел со мной. Но даже при угрозе подобного, а возможно, и худшего несчастья мне все равно нужно уйти на два часа».

«Не знаю, как я стану объясняться, когда вернусь, — подумал Жильбер, — но господин Руссо хотя бы не будет беспокоиться и сердиться».

Все больше темнело. Стояла удушливая духота, как обычно бывает в первые жаркие дни весны, к тому же небо затянули облака, и уже в половине девятого даже самый зоркий взгляд ничего не сумел бы различить в той черной бездне, куда всматривался Жильбер.

И только тогда молодой человек обнаружил, что дышит он с трудом, а лицо его и грудь покрыты обильным потом, короче, открыл в себе все признаки слабости и нездоровья. Благоразумие подсказывало ему не пускаться в таком состоянии в экспедицию, когда сила и надежность всех органов становятся гарантией не только успеха предприятия, но безопасности и жизни, однако Жильбер не слушал того, что ему советовал физический инстинкт.