Жозеф Бальзамо. Том 1 - [208]

Пожав руку Жану и поцеловав сестру, Шон бросилась к дверям.

— А вы не проводите ее, Жан? — удивилась графиня.

— Нет, я пойду своим путем, — ответил Жан. — Жди меня на улице Платриер, Шон. Я первый нанесу тебе визит в твоем новом жилище.

Когда Шон ушла, Жан опять сел за стол и проглотил третью чашку шоколада.

Прежде всего Шон поехала домой, где переоделась и приняла вид женщины из мещанского сословия. Оставшись довольна собой, она накинула на свои аристократические плечи жалкую накидку из черного шелка, послала за портшезом и через полчаса уже поднималась с м-ль Сильвией по крутой лестнице, ведшей на пятый этаж. Именно там и помещалась так счастливо снятая виконтом квартира. Оказавшись на площадке третьего этажа, Шон обернулась: за ней кто-то шел. Это была старуха хозяйка, которая жила во втором этаже; заслышав шум, она вышла и была очень удивлена, увидев у себя в доме двух молодых хорошеньких женщин. Она подняла кверху нахмуренное лицо и узрела две улыбающиеся физиономии.

— Эй, сударыня, что вы тут ищете? — крикнула старуха.

— Квартиру, которую мой брат нанял для нас, сударыня, — ответила Шон, изображавшая из себя вдову. — Вы же его видели или, может, мы ошиблись домом?

— Нет-нет, все правильно, вам на пятый этаж, — подтвердила старуха. — Бедняжка, вы так молоды и уже вдова.

— Увы! — подняв глаза к небу, вздохнула Шон.

— Здесь вам будет хорошо: улочка тихая, никакого шума: ваши окна выходят в сад.

— Это то, что мне нужно, сударыня.

— А пройдя по коридору, вы сможете выглянуть на улицу, когда будут какие-нибудь шествия или придут акробаты с дрессированными собаками.

— О, это развлечет меня, сударыня, — снова вздохнула Шон и стала подниматься дальше.

Старуха проводила ее взглядом вплоть до пятого этажа; когда Шон затворила дверь, она сказала:

— Она выглядит порядочной особой.

Закрыв дверь, Шон тут же подбежала к окнам, которые выходили во двор. Жан не ошибся: чуть ниже окон находился флигель, описанный кучером. Никаких сомнений больше не было: у окна особняка виднелась девушка с вышиванием в руках. Это была Андреа.

62, КВАРТИРА НА УЛИЦЕ ПЛАТРИЕР

Шон рассматривала девушку недолго: через несколько секунд виконт Жан, одним духом взлетев по лестнице, словно прокурорский чиновник, появился на пороге квартиры мнимой вдовы.

— Ну и как? — поинтересовался он.

— Ах, это ты, Жан. Ты меня напугал.

— Что скажешь?

— Скажу, что видно отсюда преотлично, только вот ничего не слышно.

— Клянусь, ты хочешь слишком многого. Да, кстати, есть еще новость.

— Какая?

— Превосходная.

— Да ну?

— Несравненная.

— Своей медлительностью ты хоть кого в гроб загонишь.

— Философ…

— Какой еще философ?

— Есть хорошее изречение: «К превратности любой мудрец всегда готов». Я мудрец, но к такому даже я не был готов.

— Кончится это когда-нибудь или нет? Быть может, вас смущает горничная? Если так, пройдите в соседнюю комнату, мадемуазель Сильвия.

— Нет, не нужно, эта хорошенькая девочка мне вовсе не мешает. Останься, Сильвия.

С этими словами виконт потрепал девушку по подбородку, так как та уже начала хмуриться, поняв, что не услышит что-то интересное.

— Ладно, пусть остается. Говорите же.

— С той секунды, когда я сюда вошел, я только это и делаю.

— Но ничего еще не сказали. Тогда замолчите и дайте мне понаблюдать, так будет лучше.

— Успокойтесь. Так вот, как я уже говорил, иду я мимо водоразборной колонки…

— Как раз об этом вы не сказали ни слова.

— Вы же сами меня перебиваете.

— Да нет же.

— Я присмотрел кое-какую мебель для этой жуткой квартиры и прохожу мимо колонки, как вдруг чувствую, что кто-то облил водой мне всю спину.

— До чего занимательно!

— Погодите, не торопитесь, дорогая моя. Я смотрю и вижу — кого бы вы думали? Держу пари, не угадаете.

— Дальше.

— Вижу молодого господина, который почти заткнул куском хлеба трубу колонки, из-за чего струя так сильно и брызнула.

— Удивительно, до чего интересно все, что вы мне рассказываете, — пожав плечами, проговорила Шон.

— Подождите. Когда в меня попала струя, я крепко выругался; человек с промокшим хлебом обернулся, и я узнал…

— Кого же?

— Моего или, точнее, нашего философа.

— Как! Жильбера?

— Его, собственной персоной: без шляпы, камзол расстегнут, чулки сползли, башмаки без пряжек — в общем, одет небрежно, словно бродяга.

— Жильбер… И что он сказал?

— Я его узнал, он меня тоже, я подошел, он отпрянул, я протянул к нему руки, а он — тягу и понесся между карет и водоносов, как заяц.

— И вы потеряли его из виду?

— А как вы думали? Не бежать же мне за ним следом.

— Да, я понимаю, это невозможно. Но мы его потеряли.

— Какая жалость! — вырвалось у м-ль Сильвии.

— Еще бы! — согласился Жан. — Я ведь должен ему несколько добрых ударов кнутом. Вцепись я в его потертый воротник, ему не пришлось бы долго ждать, клянусь, однако он разгадал мои добрые намерения и удрал. Но ничего, он в Париже — это главное, а если иметь хорошие отношения с начальником парижской полиции, то можно найти кого угодно.

— Нам нужно его разыскать.

— А разыскав, мы уже заставим его попоститься.

— Мы запрем его, только на этот раз надо найти местечко понадежнее, — проговорила м-ль Сильвия.

— А Сильвия станет носить ему в это надежное местечко хлеб и воду, верно? — осведомился виконт.