Жорж - [15]
— Да, милорд, — ответил молодой человек, — вот и опять проявилось ваше превосходство, по-видимому, вы правы.
— Возьмите же подзорную трубу, — сказал моряк, — я опишу вам берег острова, и вы убедитесь, что я прав.
— Милорд, я уверен, что вы знаете этот остров лучше, чем кто-либо из нас, и не сомневаюсь в правоте ваших слов, так что, поверьте, вам не нужно подтверждать их какими-либо доказательствами; если я и взял подзорную трубу, то скорее повинуясь вашей просьбе, чем простому любопытству.
— Ну, оставьте, — смеясь, сказал светловолосый человек, — я вижу, что воздух земли уже действует на вас и вы становитесь льстецом.
— Я льстец, милорд? — воскликнул молодой человек и покачал головой:
— О, ваша милость ошибается. Клянусь, «Лейстер» мог бы несколько раз пройти кругосветное путешествие, но не обнаружили бы во мне какую-либо перемену. Нет, я не льщу вам, милорд, я только благодарю за то внимание, какое вы оказывали мне во время этого бесконечного плавания и, осмелюсь сказать, за дружбу, с которой ваша милость относилась к такой незначительной личности, как я.
— Дорогой спутник, — ответил англичанин, протягивая руку собеседнику, — надеюсь, что для вас, как и для меня, незначительны в этом мире только люди вульгарные, глупые и бесчестные, но что для нас сродни каждый благородный человек, и, где бы мы его ни встретили, мы узнаем в нем представителя нашей среды. Однако довольно комплиментов, мой юный друг; возьмите подзорную трубу и смотрите, потому что мы движемся так быстро, что скоро географический экскурс, который я хотел бы предпринять, потеряет всякий смысл.
Молодой человек взял подзорную трубу и посмотрел в нее.
— Видно? — спросил англичанин.
— Великолепно.
— Направо от нас остров, похожий на конус, стоящий одиноко посреди моря. Видите Круглый остров?
— Прекрасно вижу.
— Видите, невдалеке Плоский остров, у подножия которого сейчас проходит бриг; мне кажется по очертаниям, что это военный бриг. Сегодня вечером мы будем в том месте, где он находится сейчас, и пройдем там, где он курсирует.
Молодой человек опустил подзорную трубу и попытался разглядеть невооруженным глазом то, что его спутник различал так легко, а он с трудом разглядывал в подзорную трубу. Улыбаясь, он сказал с удивлением — Это чудеса, — и снова поднес трубу к глазам.
— Вы видите Пушечный клин, — продолжал его спутник, — он отсюда почти сливается с мысом Несчастный, навевающим печальные размышления. Видите Бамбуковый пик, за которым поднимается Фаянсовая гора? Видите гору Большой гавани, а слева от нее холм Креолов?
— Да, да, вижу и узнаю, потому что все эти вершины знакомы мне с детства, и я хранил их в памяти, как мы храним сувениры. Но и вы, — продолжал путешественник, — не впервые видите этот берег, вы мне описали его скорее по воспоминаниям, чем по тому, что видите сейчас.
— Это правда, — улыбаясь сказал англичанин, — провести вас невозможно. Я уже видел этот берег, хотя воспоминания о нем у меня менее приятны, чем у вас! Да, я приехал сюда в то время, когда, по всей вероятности, мы могли бы быть врагами, друг мой, ведь с тех пор прошло четырнадцать лет.
— Правильно, я именно тогда покинул Иль-де-Франс.
— Вы еще были на острове во время морской битвы, которая происходила в Большой гавани и о которой я не должен был говорить, хотя бы из чувства национальной гордости, так здорово нас там побили.
— О, говорите, милорд, говорите, — прервал его наш герой, — вы так часто брали реванш, господа англичане, что, право, можете признаться в единственном поражении.
— Так вот, я прибыл сюда в то время, когда служил на флоте.
— Вероятно, как гардемарин?
— Как помощник капитана фрегата.
— Но, позвольте заметить, милорд, вы ведь были тогда ребенком?
— Сколько, по-вашему, мне лет?
— Мы приблизительно одного возраста, я думаю, вам не более тридцати.
— Скоро исполнится сорок, — улыбаясь ответил англичанин. — Я вам уже сказал, что сегодня вы льстите мне.
Пассажир посмотрел на своего спутника более внимательно и убедился по морщинкам у глаз, что тот и вправду мог быть старше, чем он предполагал, хотя и выглядел значительно моложе своих лет. Затем, перестав разглядывать англичанина, он продолжил разговор.
— Да, — сказал он, — я помню эту битву и помню другую, ту, что происходила на противоположной стороне. Вы были в Порт-Луи, милорд?
— Нет, я был опасно ранен в бою и не видел Индийского океана; теперь, вероятно, мне придется провести там некоторое время.
Последние слова, которыми они обменялись, пробудили у обоих давние воспоминания; затем, предавшись мечтам, они разошлись: один направился к носовой части корабля, другой — к рулевому управлению.
На следующий день, обогнув Янтарный остров и пройдя мимо Плоского острова, фрегат «Лейстер», как мы уже сказали в начале этой главы, встал на рейд в Порт-Луи посреди стечения публики, привычно ожидающей каждый корабль из Европы.
На этот раз встречавших было особенно много; власти острова ждали прибытия нового губернатора, который, когда корабль огибал остров Бочаров, вышел на палубу в парадном генеральском мундире. Лишь тогда черноволосый пассажир понял, кто был его спутник, до тех пор он знал только, что тот был аристократом.
Роман французского классика Александра Дюма-отца «Королева Марго» открывает знаменитую трилогию об эпохе Генриха III и Генриха IV Наваррского, которую продолжают «Графиня де Монсоро» и «Сорок пять». События романа приходятся на период религиозных войн между католиками и гугенотами. Первые шаги к трону молодого принца Генриха Наваррского, противостояние его юной супруги Марго, женщины со своеобразным характером и удивительной судьбой, и коварной интриганки – французской королевы Екатерины Медичи, придворная жизнь с ее заговорами и тайнами, кровавые события Варфоломеевской ночи – вот что составляет канву этой увлекательной книги.
В романе знаменитого французского писателя Александра Дюма «Две Дианы» присутствуют все компоненты, способные привлечь к нему внимание читателя. Здесь есть зловещие тайны и невинная героиня – жертва коварных интриг, есть дуэт злодеев – Диана де Пуатье и коннетабль Монморанси, есть, наконец, благородный герцог де Гиз. А красочно воссозданная историческая канва, на фоне которой происходит действие романа, добавляет к его достоинствам новые грани.
Роман Дюма «Робин Гуд» — это детище его фантазии, порожденное английскими народными балладами, а не историческими сочинениями. Робин Гуд — персонаж легенды, а не истории.
Сюжет «Графа Монте-Кристо» был почерпнут Александром Дюма из архивов парижской полиции. Подлинная жизнь Франсуа Пико под пером блестящего мастера историко-приключенческого жанра превратилась в захватывающую историю об Эдмоне Дантесе, узнике замка Иф. Совершив дерзкий побег, он возвращается в родной город, чтобы свершить правосудие – отомстить тем, кто разрушил его жизнь.Толстый роман, не отпускающий до последней страницы, «Граф Монте-Кристо» – классика, которую действительно перечитывают.
Роман является завершающей частью трилогии, в которой рисуется история борьбы Генриха Наваррского за французский престол.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Книга Томаса Мартина – попытка по-новому взглянуть на историю Древней Греции, вдохновленная многочисленными вопросами студентов и читателей. В центре внимания – архаическая и классическая эпохи, когда возникла и сформировалась демократия, невиданный доселе режим власти; когда греки расселились по всему Средиземноморью и, освоив достижения народов Ближнего Востока, создавали свою уникальную культуру. Историк рассматривает политическое и социальное устройство Спарты и Афин как два разных направления в развитии греческого полиса, показывая, как их столкновение в Пелопоннесской войне предопределило последовавший вскоре кризис городов-государств и привело к тому, что Греция утратила независимость.
Судьба румынского золотого запаса, драгоценностей королевы Марии, исторических раритетов и художественных произведений, вывезенных в Россию более ста лет назад, относится к числу проблем, отягощающих в наши дни взаимоотношения двух стран. Тем не менее, до сих пор в российской историографии нет ни одного монографического исследования, посвященного этой теме. Задача данной работы – на базе новых архивных документов восполнить указанный пробел. В работе рассмотрены причины и обстоятельства эвакуации национальных ценностей в Москву, вскрыта тесная взаимосвязь проблемы «румынского золота» с оккупацией румынскими войсками Бессарабии в начале 1918 г., показаны перемещение золотого запаса в годы Гражданской войны по территории России, обсуждение статуса Бессарабии и вопроса о «румынском золоте» на международных конференциях межвоенного периода.
Одно из самых страшных слов европейского Средневековья – инквизиция. Особый церковный суд католической церкви, созданный в 1215 г. папой Иннокентием III с целью «обнаружения, наказания и предотвращения ересей». Первыми объектами его внимания стали альбигойцы и их сторонники. Деятельность ранней инквизиции развертывалась на фоне крестовых походов, феодальных и религиозных войн, непростого становления европейской цивилизации. Погрузитесь в высокое Средневековье – бурное и опасное!
В дневнике и письмах К. М. Остапенко – офицера-артиллериста Терского казачьего войска – рассказывается о последних неделях обороны Крыма, эвакуации из Феодосии и последующих 9 месяцах жизни на о. Лемнос. Эти документы позволяют читателю прикоснуться к повседневным реалиям самого первого периода эмигрантской жизни той части казачества, которая осенью 1920 г. была вынуждена покинуть родину. Уникальная особенность этих текстов в том, что они описывают «Лемносское сидение» Терско-Астраханского полка, почти неизвестное по другим источникам.
Любимое обвинение антикоммунистов — расстрелянная большевиками царская семья. Наша вольная интерпретация тех и некоторых других событий. Почему это произошло? Могло ли всё быть по-другому? Могли ли кого-то из Романовых спасти от расстрела? Кто и почему мог бы это сделать? И какова была бы их дальнейшая судьба? Примечание от авторов: Работа — чистое хулиганство, и мы отдаём себе в этом отчёт. Имеют место быть множественные допущения, притягивание за уши, переписывание реальных событий, но поскольку повествование так и так — альтернативная история, кашу маслом уже не испортить.
Интеллектуальное наследие диссидентов советского периода до сих пор должным образом не осмыслено и не оценено, хотя их опыт в текущей политической реальности более чем актуален. Предлагаемый энциклопедический проект впервые дает совокупное представление о том, насколько значимой была роль инакомыслящих в борьбе с тоталитарной системой, о масштабах и широте спектра политических практик и методов ненасильственного сопротивления в СССР и других странах социалистического лагеря. В это издание вошли биографии 160 активных участников независимой гражданской, политической, интеллектуальной и религиозной жизни в Восточной Европе 1950–1980‐х.