Жоэль и Поль - [13]

– Тут и находишься. Когда вселенское сознание концентрируется на одном создании, это самое сознание может разорвать на мелкие кусочки. Поэтому ты придумываешь эту комнату, меня, стол, бумаги.

– Если даже и так. Тогда как Вы выглядите на самом деле?

– Никак не выгляжу, ничего не делаю. Но в твоей картине мира я должен выглядеть именно так. Дело твое.

– Нет, постойте, не может быть. Наверняка Вы чем-то, да являетесь.

Человек оторвался от бумаг и, наклонив голову в бок, продолжал свое повествование, как терпеливый педагог частной школы.

– Чтоб тебе было понятно, я солнечный день, а наш разговор – это сильнейший поток солнечного света в одну точку. Ты же знаешь принцип лупы и муравья? Если навести лупу на муравья и пропустить через линзу свет, муравей сгорит.

– Начинаю понимать.

– Вот именно. Так и тут, тебе необходим защитный слой, выдумка, интерпретация, чтобы не сгореть, как несчастный муравей.

– А в жизни этот принцип работает?

– Да, конечно, работает. Иначе, но, несомненно, работает. Не будь у человека фильтров, шор, картин о мире – он бы сгорел. Фильтры у людей стоят на все, на информацию, на эмоции, на собственные возможности, на возможности мира. Фильтры вам нужны.

– Ладно, с этим я как-нибудь разберусь. Вопрос в другом, зачем я тут? И что будет с Жоэль?

– Мы на тебя посмотрим, поговоришь тут с несколькими проекциями, и будет видно, что да как с вами делать.

– Какого черты Вы относитесь к нам так по-скотски? Мы же люди, у нас же есть хоть какое-то право на жизнь и выбор?

Кулаки Поля сжались, глаза наполнились слезами, рот искривили отвращение и гнев.

– Так-то оно так, да не совсем.

В душе Поля разгоралась буря, все нутро рвалось наружу, но подсознательно он понимал свою обреченность и беспомощность. В конце концов, даже эта пещера со средневековыми бронзовыми подсвечниками и парочкой золотых менор, вызывала целый ряд вопросов о самом себе и своей ответственности перед этим миром. Не было времени превращаться в ревнивого подростка и устраивать бунт в консервной банке. «Концентрация и покой, концентрация и покой», – твердил про себя Поль, распрямляя спину, разглаживая хмурое лицо и принимая все тот же гордый и мужественный вид, столь присущий ему.

– Вот тебе бланк 23, он поможет тебе перейти на следующие ступени. Не забудь в отделе времени поставить печать, без нее никак.

– Поль поднялся по двум ступенькам, ведущим к столу, протянул руку через широкий дубовый стол и хотел было взять бумагу, но человек в линзах одернул рук с бумагой и добавил:

– Ты только не перепутай. Печать у времени, а не у пространства. Понял?

– Понял.

– Ну, ступай. У меня куча дел.

Человек в очках уткнулся носом в бумаги, его пальцы нервно заколотили по кнопкам калькулятора, бумаги мигрировали из одной стопки в другую с бешеной скоростью, казалось, он был Шивой с четырьмя руками и третьим глазом. Поль попятился назад, развернулся, и каменные стены расступились перед ним. Стены разошлись так мягко, будто были сделаны из пуха или сахарной ваты. Поль ступил в темный коридор в образовавшемся проеме.

Вскоре через плотный, отливающий розовым туман стала прорисовываться комната, комната без потолка. В самом центре комнаты находился дуб, высокий и раскидистый, заполнявший своими ветвями чуть ли не все пространство, его верхушка скрывалась в облаках, которые спустились в некоторых местах на пол и создали эффект мистического небытия. У подножия дуба находилась целая гора арбузов, казалось, кто-то устроил склад. Все помещение было явно вымышленным, такого никак не могло существовать в реальном мире, и Поль понемногу начинал верить странному человеку в очках, убеждаясь в иллюзорности происходящего. Воздух был окрашен в розовый цвет, с переливами персикового и кораллового, слышалась легкая музыка. Из-за ствола дерева выглянула девочка, лет шести, с пшеничными косичками, в персиковом платье и с огромными синими глазами. Она обошла дерево и уселась на один из арбузов, выпучив глаза на пришельца. Поль инстинктивно сжал бумажку в руках, ту самую, на которой, по всей видимости, должна стоять печать времени. Девочка не вызывала у него добрых человеческих чувств, она выглядела пугающе и своей невинностью походила на медвежий капкан, где Поль был медведем. Девочка болтала ножками в гольфах с рюшами и напевала пренеприятную детскую песенку. Поль затаил дыхание, набираясь смелости, и выпалил первую фразу, не слыша собственного голоса.

– Мне нужна печать!

– Печать? – синие глаза девочки округлились, а голова упала на бок.

– Печать, печать. Мне сказали сначала у Вас поставить печать. Счетовод или бухгалтер ваш.

– Счетовод? – глаза девочки все так же непонимающе смотрели на Поля.

– Может он и не счетовод, но кто-то. Хм… к кому меня отправили с самого начала.

– Ладно! – девочка расхохоталась, – Я с самого начала знала, кто ты, хотела послушать, как ты станешь описывать то, что с тобой произошло.

Смех девочки напугал Поля, но ни одна мускула не дрогнула на его лице.

– Поставите печать?

– Поставлю.

– Ну так ставьте!

Поль хотел было протянуть девочке бумажку, но обнаружил, что его руки пусты, бумажка испарилась. Он удивленно посмотрел на свои руки, бросил короткий взгляд на девочку и внимательно изучил пол, кружась вокруг своей оси. Никаких бумажек попросту не было. Девочка предательски смеялась, от такого хохота холод пробирал до самых костей.