Жнецы - [7]

Марли как будто угадал причины его задумчивости.

– Ничего личного, – примирительно, с ноткой извинения добавил он.

– Конечно нет, – вздохнул в ответ Ангел, а у Джерри возникло ощущение, что гость сейчас мыслями где-то далеко-далеко. – Иного и не бывает. Никогда.

* * *

Разговор с теми двоими, что спустя неделю явились в берлогу Попа, вышел не вполне таким, как он ожидал. Но известно: человек предполагает, а бог располагает. Первым в клуб зашел негр в сером костюме – без единой морщинки, словно впервые надетом. Черные кожаные туфли – дорогущие – поблескивали мягким глянцем, черный шелковый галстук под воротником снежно-белой сорочки завязан безупречным узлом. Негр был чисто выбрит и источал слабый аромат гвоздик и фимиама – особо приятный для обоняния в этом оскверненном нечистотами помещении.

Следом шел некто ниже ростом (латинос, что ли, бог его ведает…), с обаятельной улыбкой, слегка отвлекающей наблюдательный глаз от того, что одежда на этом субъекте знавала лучшие времена: безликая затертая джинса, разбитые кроссовки и стеганый бушлат – возможно, что и добротный, но куда более к лицу кому-нибудь лет на двадцать моложе и на пару размеров крупнее.

– Чистые, – буркнул Василий после того, как оба вошедших, на вид вроде незлобивые, были им чутко общупаны.

Василий, с его обманчиво нежными чертами и сложением, двигал руками с таким же шулерским изяществом и проворством, с каким играл в карты. У Попа он был одним из самых доверенных подручных. К тому же тоже с Украины. Имелись у него и сметливость, и амбиции, хотя не такие, чтобы Василий мог представлять угрозу своему благодетелю.

Поп кивком указал на пару стульев с той стороны стола. Те двое сели.

– Плеснуть чего-нибудь? – лаконично спросил Поп.

– Мне ничего, – ответил негр.

– А мне шипучку, – сказал второй. – Колу. Только чтобы стакан был чистый.

При этом он все так же улыбался. Развернувшись, он игриво подмигнул бармену, который в ответ лишь насупился.

– Ну так чем могу быть полезен? – перешел к делу Поп.

– Я бы поставил вопрос иначе, – сказал тот, улыбчивый. – Чем можем быть полезны мы?

– Вы – мне? – даже как-то растерялся Поп. – Ну… можете тут, если хотите, прибраться. За пиццей сбегать. А?

Свита Попа отозвалась одобрительным гоготом: трое громил плюс бармен. Двое за стойкой, с неразлучными кофейными чашками; Василий позади и чуть справа от визитеров. Вид у него какой-то… тревожный, что ли. А впрочем, он всегда такой. Пессимист по натуре, а может, реалист – неизвестно, что из этого перевешивает. Хотя что тут гадать: поживем – увидим.

У малыша (назовем его так) улыбка малость поблекла.

– Мы здесь, собственно, насчет бумаги.

– Бумаги? Это какой еще – салфетки, что ли? С указанием маршрута?

Снова гогот, уже более откровенный.

– Бумаги насчет детектива по фамилии Паркер. Мы слышали, вы хотите его убрать. А мы бы предпочли, чтобы об этом речи больше не шло.

Гогот прекратился. Поп был в курсе, что эти двое собираются перетереть с ним этот вопрос, поэтому их начальный ход не сказать чтобы стал неожиданностью. Обычно обсуждение таких вещей Поп оставлял Василию, да вот только ситуация не вполне обычная, и этих двоих простыми людьми не назовешь. До Попа заблаговременно довели, что с ними обращаться нужно с известной долей уважения, но это его обитель. Он здесь хозяин, а потому имеет право их слегка подразнить. Уважать нужно тех, кто проявляет к тебе почтение, а эти двое что-то уж больно много себе позволяют. Тут и осерчать можно. И, заметьте, жизнь того детектива они не выпрашивают, а прямо-таки втюхивают Попу, как ему вершить свои дела.

Бармен поставил перед малышом колу. Тот, пригубив, недовольно поморщился:

– Теплая.

– Дай ему льда, – распорядился Поп.

Бармен кивнул. Один из громил возле барной стойки, перегнувшись, зачерпнул стаканом лед из ведерка и протянул бармену. Тот пальцами вынул из стакана два кубика и уронил их в колу. Брызги из стакана окропили малышу джинсы.

– Ай как некрасиво, – укорил тот. – И к тому же негигиенично, даже в таком, блин, дурно пахнущем гадюшнике.

– Мы знаем, кто вы, – повернул разговор Поп.

– Извините, не понял?

– Я сказал, мы знаем, кто вы.

– То есть?

– Ты Ангел, – указал на мелковатого растрепу Поп. – А ты, – его палец двинулся чуть влево, – зовешься Луисом. Ваша репутация летит впереди вас, как, наверное, принято говорить в данных обстоятельствах.

– Нам воспринимать это как похвалу?

– Видимо, да.

Ангел опять заулыбался. И тут впервые заговорил Луис.

– Бумагу нужно спалить, – со спокойной властностью сказал он.

– Это зачем? – спросил Поп.

– Тот детектив недоступен.

– Чьим, интересно, указанием?

– Моим. Нашим. И не только.

– Что значит «не только»?

– Если б я сказал, что не знаю, а тебе один хрен все едино, ты бы мне поверил?

– Всяко может быть, – уклонился от ответа Поп. – Но он понаделал мне тьму головняков. Так что маляву посылать придется.

– С ним были и мы. На нас ты тоже думаешь ее посылать?

Поп лукаво погрозил пальцем.

– Вы-то как раз ни при чем. Мы ж профессионалы. И знаем, как делаются дела.

– В самом деле? Я не думаю, что мы в одном бизнесе.

– Вы себе льстите.

– Тебе-то льстить себе нечем.