Жнец - [39]

На перекрёстке дивизион встал, первую батарею отправили к станции, там гуще всего дымило, вторую из крупнокалиберных куда-то ещё, а нашу батарею разделили на две группы: три машины направили в одну сторону, а две под командованием младшего лейтенант Гусарова, он у нас в училище преподаёт математику и расчёты, в другое место. Пока стояли, я с тоской смотрел на колонку, где люди набирали воду. В основном беженцы, очередь большая, а у нас тоже фляжки пусты, но не лезть же вперёд них. Лейтенант сел в передовой грузовик, и мы покатили, судя по направлению, в сторону границы.

Вскоре мы остановились у какого-то крытого грузовика. Гусаров, покинув кабину, приказал грузить боеприпас. Ну наконец-то, а то вообще стрёмно было. Мы с наводчиком из второй машины остались на месте, наблюдая за небом, тем более истребители улетели, а бойцы, включая командиров расчётов, начали носить ящики. Хм, по десять на каждую машину и всё? Так это, считай, два неполных боекомплекта, маловато. Надеюсь, доставка ещё будет. Сложив ящики в кузов, мы продолжили движение, а заряжающие, сидя в кузове и вскрыв по цинку, стали снаряжать пустые запасные ленты. Каждая лента на тысячу патронов, адова работа, уж я знаю, занимался этим.

Двигались мы фактически по обочине. Дорога была забита войсками и беженцами, пыли вокруг стояло немерено, но пару стремительных силуэтов, что заходили на дорогу, я всё же засёк. Мессеры. Охотнички, видать. Я скинул стопор и дал короткую очередь – это сигнал не только для парней из расчёта и командира, но и для передовой машины, и, как только наш водитель ударил по тормозам, я стал длинными очередями прицельно бить по истребителям. Это точно немцы, наши парами не летают. Упреждение я делал на полкорпуса. Тут и второй расчёт присоединился. Сбить мы никого не сбили, но провести штурмовку не дали, даже сброшенные ими бомбочки рванули в стороне, не долетев до дороги. Увидев, что здесь есть защита от атак с воздуха, летуны поспешили свалить, явно рассчитывая найти цели в другом месте и желательно беззащитные.

Все, кто был на дороге, или бросились в поле, или прибавили газу, пытаясь уйти. Сейчас же, когда истребители улетели, все возвращались к дороге. Поставив пулемёты на стопор, я снова стал наблюдать за небом. Лейтенант, проводив немцев взглядом, приказал продолжить движение, а водители ведь даже двигатели не заглушили.

Оказалось, наша цель находилась километрах в пяти от Кобрина, ею являлся явно старинный мост через речку. Тут уже побывали немцы, в смысле, была бомбёжка, и единственная зенитка приказала долго жить, вот нас и направили на усиление. Гусаров стал спорить с начальником охраны моста, который требовал поставить зенитки поближе, чтобы они мост и от пехотной атаки прикрывали, а лейтенант говорил, что рядом с мостом зенитки ставить неправильно, их нужно разнести, поставить метрах в двухстах от моста по разным сторонам дороги, в таком случае зона охвата будет больше. И пока они спорили, командиры расчётов дошли до уничтоженной зенитки и, вернувшись, сообщили, что это был шведский «Бофорс», видимо, трофей с финской, те такие же установки использовали. А может, наши закупки делали? Тут точно не скажешь, но к нам в училище их не привозили, по учебникам изучали. А вообще наши тридцатисемимиллиметровые зенитки сделаны как раз по этим «Бофорсам». Слизали наши конструкцию.

Отметив боковым зрением, что дальше по речке, где на берегу разрослись камыши, пару раз бликануло, и это не вода бликует, явно оптика, ошибиться можно, но у меня глаз намётан, я незаметно снял стопор и как бы проверил, покрутил стволами пулемётов, после чего на миг задумался. Если командиров предупредить, засуетятся, спугнут, а то и вообще скажут, что мне показалось. Чёрт с этими нарядами, которые мне наверняка насуют, поэтому, решившись, дал длинную очередь, фактически срезая расплавленным свинцом камыш. К счастью, мы стояли на обочине как раз с нужной стороны, так что никто не мешал, а то через мост одна за другой машины шли, могли и перекрыть сектор стрельбы. А так фактически цель как на ладони, до неё метров триста всего было, а дальше излучина и река поворачивает, уже не видно.

Я успел выпустить едва по полторы сотни патронов в лентах всех пулемётов, когда отпустил гашетки и, слегка оглушённый, услышал рёв Гусарова:

– Крайнов, какого хрена?!

– Товарищ лейтенант, разрешите доложить! – по уставу, но не козыряя, я на боевом посту, сказал я. – Наблюдал блики оптики, предположил, что диверсанты, наши прятаться не стали бы. Чтобы не спугнуть, открыл огонь без предупреждения. Боялся упустить.

– Уверен, что оптика? – спросил командир взвода из охраны моста. Судя по петлицам, здесь расположилась обычная пехота.

– Различаю, товарищ лейтенант, – коротко ответил я.

Тот сразу распорядился отправить к месту группу, я примерно указал, где видел блеск оптики, а сам продолжил наблюдать за небом. Гусаров, показав мне кулак, вернулся к спору, хотя и так было видно, что они уже договорились. Одна зенитка у моста, если уж охрана так опасается, а другая в стороне, как оговаривалось, метрах в двухстах. Это решение устроило всех. Тут вернулась группа из семи бойцов во главе с сержантом, мелким и щупленьким, но командовал он здорово. Они принесли три тела, что истекали кровью. Немецкие маскхалаты, а под ними советская форма НКВД. Тут и Гусаров видел, что это действительно немцы. А вот бойцы из охраны сетовали, я из своих пулемётов так нашпиговал свинцом противника, что у них мало что уцелело. От бинокля одна половинка осталась. Насчёт неё Гусаров с лейтенантом стали спорить, с биноклями у нас было ахово, всего один и тот у Гусарова, однако охрана моста упорствовала, но в итоге отступились, куда деваться, всё же это мы их положили, а не они. Остальное пехота забрала себе, мы не претендовали. Нет, я-то ещё как претендовал, но кто же меня спросит? Гусаров отдал щедрой рукой, а половинку бинокля вручил командиру нашего расчёта, мол, мы заслужили. И видеть меня лейтенант явно не хотел, потому что наш расчёт и отправил подальше от моста, а второй начал окапываться рядом с ним. Кстати, к трофеям здесь относятся как-то однобоко. Брать что-то из вещей – ни-ни, мародёрство, а вот оружие или бинокль – это можно. Так что немцев прикопали при всём, что у них было. Разве что документы забрали. Варвары.