Жнец - [34]

Кто-то из пассажиров, бежавших из Франции, радовался, кто-то плакал от счастья, что всё позади, дети голосили, а кто-то спокойно воспринимал досмотр. Так же спокойно и я его воспринял, меня опросили, записали данные и отпустили. Солдаты забрали с собой всего двоих и укатили на грузовиках. Про нас и не вспомнили, надо – пешком дойдёте. Лично я, в отличие от других пассажиров, как раз не против был. Отойдя километра на два по трассе от берега, где и произошла высадка, я спрятал вещи, в которых ничего предосудительного не нашли, и втихую вернулся. Пляж пустой, вот-вот рассветёт, и я заторопился. Нашёл свой чемодан и с ним вернулся обратно. Убрал саквояж, и с двумя чемоданами стал догонять других пассажиров судна контрабандиста. Раннее утро, дорога пуста, пару раз проезжали патрули, но на нас они не обратили внимания, видимо, их предупредили о нас. Вот тут уже видно, что война идёт. Много разрушенного бомбёжкой, в Гавре такого не было, там налёты изредка бывали, как я слышал, и за то время, что я там жил, ни разу не случились.

В Богнор мы пришли в восемь утра. Найдя автобусную станцию, откуда в Лондон через два часа отправится автобус, я без проблем уехал. Кроме меня, пассажиров с баркаса, таких же беглецов из Франции, не было, остальные, видимо, местные. Дорога не запомнилась, я все эти несколько часов езды проспал, но на автовокзале ждал патруль, проверял документы. У меня проблем с ними не было, мельком осмотрели и отпустили, и я отправился искать квартирку с отдельным входом. Лондон был изрядно затянут дымами, после того, как был убит Гитлер, люфтваффе буквально сметало английские города, проводя постоянную ночную бомбардировку, так что разрушений в столице было преизрядно. Поэтому я выбрал квартиру на окраине. И пусть стёкла в окнах в ней были выбиты взрывной волной и проёмы заколочены досками, но жить можно. Оплатил я две недели с едой.

Мне удалось устроиться в гражданское общество самообороны, а если проще, в пожарные. Людей не хватало, брали всех, включая женщин и подростков, даже граждан другой страны. Старший команды, в которую я вошёл, сообщил время дежурств и где встречаемся, и после этого я стал осваиваться в столице. Уже через три дня мне всё стало ясно. Ни правительства, ни банкиров в городе не было, один простой люд. Ну да, конечно, надо им под бомбы голову подставлять. Довели ситуацию до войны, а как бомбы посыпались, спрятали голову в песок, страусы, а простой народ из-за них страдает.

Также мне удалось узнать, что авторитет и слава у Черчилля была абсолютной, и по британцам его убийство, думаю, ударит не меньше, чем по немцам ликвидация Гитлера. И я решил, что пора покинуть Лондон. Сообщил старшему пожарной команды нашего района, мол, перебираюсь в другой город, он воспринял это нормально, многие бежали из Лондона, который засыпали бомбами, и, собрав вещи, перебрался в один небольшой городок. Тут у старушки мне удалось за триста семьдесят фунтов стерлингов приобрести лёгкий мотоцикл с люлькой. Старенький, но живой. Запас бензина у неё был приличный, её сын, коему ранее и принадлежал мотоцикл, аж две бочки до войны успел припрятать, пока под бомбами не погиб. Бензин я тоже выкупил и арендовал гараж на пару месяцев. Теперь я стал мобильным и воспользовался этим. Черчилль любил ездить по местам, где были особо сильные бомбёжки и потери, и проводить митинги, поднимая свой рейтинг. Именно в такой момент я и решил его перехватить.

Узнать, куда он едет очередной раз, удалось быстро, обогнать кортеж и подготовиться – тоже, и когда Черчилль поднялся в кузов грузовой машины, на импровизированную трибуну, то даже слова не успел сказать, как получил пулю в лоб. Сняв оптику, карабин я оставил на месте, подложив под него записку: «Жизнь – это очередь за смертью, но некоторые лезут без очереди. Адольф Гитлер». Подпись была обязательной. А от себя приписал: «Кровь за кровь». Естественно, всё на немецком языке. После этого я на мотоцикле удачно пристроился к колонне бронетехники и скрылся, и, пока посты не получили приказ задерживать всех, я успел уйти за зону поиска.

А вот теперь и банкирами можно заняться. В отличие от правителей, целями у меня были не только главы семей, но и их семьи, полностью. Причины так действовать понятны: у гидры нужно все головы рубить, чтобы эти семьи совсем зачахли и не лезли в политику. А за кем нужно охотиться, я уже знал: список из одиннадцати фамилий тех, кто больше всего вкладывает деньги в войну и получает барыши, у меня на руках. Жаль только, что всего семь семей из этого списка находятся в Англии, остальные – кто в Канаде, кто в Америке, успели сбежать, а эти ещё выжидают. Неудобно ещё было то, что некоторые члены этих семей жили отдельно в своих домах и квартирах. Придётся поездить, чтобы стереть их из истории.

Полтора месяца спустя

Я стоял у борта и внимательно наблюдал, как судно, медленно, с помощью двух буксиров подходит к причалу Архангельска. Один из кранов, который, вероятно, и будет разгружать сухогруз, уже повернул стрелу. На пристани стояли и пограничники, и таможенники. То, что на борту среди пассажиров есть иностранцы, им было известно. Я имел на руках документы английского подданного, совершеннолетнего, по ним мне было двадцать три года. Документы настоящие, только слегка доработанные мной. Бывший владелец их – сирота, это точно, и в данный момент мёртв, искать его не будут, а тело я хорошо спрятал. Документы качественные, и ими вполне можно пользоваться в будущем в случае нужды. Тут полный комплект, от метрики до прав на вождение автомобиля и загранпаспорта. Всё было. И находился я на борту сухогруза в качестве туриста, о чём сообщил в советском посольстве в Лондоне, когда посетил его. Мол, устал от войны и всегда хотел посмотреть на красоты русских городов. Вот так я смог получить разрешение, приобрёл билет, там же, в посольстве, на борт сухогруза, который доставлял продовольствие и забирал какие-то ящики, я подозреваю, что со станками, и вскоре оказался на его борту.