Жизниречение - [3]

— сопоставительное богословие и сопоставительный сатанизм. В данном случае речь идёт не о непрекращающихся столетиями спорах о том, какое из Писаний является истинным и какая вера единственно спасительной — это споры об окладе на иконе, когда забывают о самой иконе и о Том, кто за ними; не о спорах о том, с кем из народов Бог — эти споры лепет детского разумения, пора же наконец взрослеть. Речь идёт о том, что необходимо понимать, в чём разница между вероучением и религией; необходимо понимать, что каждое Писание, признаваемое священным, (включая и атеистические аналоги) породило в национальных обществах вторичные толкования, которые вместе с ними и остатками предшествующих верований на протяжении столетий в значительной степени определяли пути развития культуры, стиль жизни и логику социального поведения.

Сама же социология, содержательно отличаясь от любого из этих разделов знания, должна возвышаться над этим фундаментом как некое новое качество. Как наука она не проще, чем математика, физика или иная наука, название которой обыденное сознание вспоминает, когда ему необходимо оценить чью-либо реальную или мнимую интеллектуальную мощь. И социология это — не гуманитарная наука, в современном понимании "гуманитарного образования" в смысле освобождения "образованца" от обязанности знать естественные науки и владеть математическим аппаратом за пределами четырёх действий арифметики. В настоящее же время общество в целом такой социологической наукой не обладает и это очень плохо.

Возможно, что Вы уже обратили внимание, что юриспруденция не упомянута ни в основах социологии, ни как её составная часть. Дело в том, что юриспруденция — не наука, а ремесло — разновидность талмудистики. Они обе декларируют первенство "закона" (якобы Моисея или нееврейского) в жизни общества и обходят стороной вопрос о реальной нравственности общества и причинах его нравственного падения, вызывающего к жизни необходимость "закона", внешне сдерживающего безнравственность и то, что почитается в обществе проявлениями злонравия. Столь же злонравно обходится стороной вопрос о нравственности законодателей и закона, регламентирующего логику социального поведения. Логика социального поведения толпо-"элитарного" общества всегда злонравна, но талмудистика и юриспруденция, защищая устойчивость толпо-"элитарной" пирамиды потребления благ, отождествляют произвол со вседозволенностью злонравия и не отличают вседозволенность от высоконравственного произволения, вытекающего из свободы воли, свободы выбора, предоставленных Всевышним человеку. Талмудистика и юриспруденция, сделав эту подмену понятий, борются с произволом "вообще", стараясь внешним принуждением и угрозой ввести безнравственность общества в безопасные для устойчивости толпо-"элитарной" пирамиды пределы законности, чем и поддерживают в обществе его внутреннее злонравие. В действительности нравственно обусловленный произвол надзаконен, а вседозволенность, со стороны законодателей в том числе, преступна.

Тем не менее юриспруденция общественно необходима до определённого этапа развития общества как логическая основа поведения любого репрессивного аппарата, даже оберегающего добронравие и добродетельность в жизни общества. Закон ("За Кон" — тот кто переступает Кон (славянское слово обозначающее границы дозволенного) является нарушителем порядка) — это обозначенная граница, на которой одна концепция общественного устройства жизни защищает себя от несовместных с нею концепций при попытке осуществить их в жизни одного и того же общества. Поэтому, прежде чем призывать к законопослушности, следует выявить ту концепцию общественного устройства жизни, которую этот закон выражает.

Социологов-профессионалов в науке нет, графоманство и благонамеренный дилетантизм (даже академиков от физики и математики: А.Д.Сахаров, И.Р.Шафаревич) их заменить не может. Социологи же, заполнив государственные и общественные структуры, попытались взять правление на себя, в результате чего стоящие за ними кукловоды злонамеренно вогнали общество в хаос. Поэтому избранное нами постановка вопроса "от социологии к жизниречению", достаточно строго очерчивая тематику изложения, оставляет социологов при их монополии на пустую болтовню (по-"демократически" — парламентаризм, от французского parle — говорить), раскрывает качественно иной аспект обозначенной тематики.

Социология — наука — наиболее общая из наук человечества (шире только этика), так как все частные науки должны сливаться воедино в процессе жизниречения. Она имеет одну особенность, отличающую её от всех частных наук. Социолог — часть общества; дитя, выросшее в нём, несущее печать семьи, "малой и большой" Родины, социальной группы и т. п. Находясь внутри общества, социолог — уникален, как всякая личность. Он излагает своё субъективное мнение об объективных по отношению к обществу причинно-следственных обусловленностях в процессе общественного развития. Всякого изследователя интересует получение ранее неизвестного знания. По отношению к обществу это ранее неизвестное знание появляется как личное мнение исследователя, отличное от господствующих в обществе представлений или даже противное им. Субъективизм исследователя в социологии — науке — единственный источник нового знания в ней; но тот же субъективизм — главный из многих источников всех ошибок во всех науках.