Жизнеописание Сайфа сына царя Зу Язана - [8]

Традиционное неразумие эпического героя в характере Сайфа естественно переходит в ту самую авантюрность, которая вершит судьбы людей и движет фабулу сказок «1001 ночи». В этом смысле показательно, что Сайф несколько раз на протяжении романа, чтобы объяснить, как он оказался в той или иной стране, выдает себя за купца-мореплавателя и рассказывает «синдбадообразную» историю.

Как полагается эпическому герою, Сайф доверчив, и потому беззащитен против козней коварных врагов (в частности, своей матери). И рассказчик, и различные персонажи романа постоянно твердят о простодушии и чистосердечии героя. Однако Сайфу нельзя отказать также в известной хитрости и изобретательности, скорее свойственных средневековому горожанину, нежели эпическому герою. Не желая уступать вожделениям великанши, он мгновенно придумывает отговорку, ссылаясь на обычай (несуществующий), по которому муж не должен входить к жене в первую брачную ночь, и, воспользовавшись отсрочкой, бежит из брачного покоя. Когда от него требуют выкуп за жену-великаншу в виде десяти голов мусульман, он не отвергает оскорбительного требования, как это надлежало бы мусульманину, а лишь напоминает, что в городе нет мусульман, которых можно было бы принести в жертву. С большим коварством Сайф использует Черного джинна, обещая ему в жены свою сестру Акису, если тот пророет русло Нила, а когда Черный джинн завершает свое дело, убивает его во время свадебного пира. При помощи хитрой уловки он выманивает шапку-невидимку у семи братьев, которые получили ее в наследство «от самого Платона» и спорят, кому из них надлежит владеть сокровищем.

Сайф наделен многими добродетелями средневекового горожанина, несовместимыми с психологией бедуина. Он отказывается похитить Шаму, ибо хочет жениться на ней «только по закону». Никакие козни Камарии, семь раз пытавшейся погубить сына, не могут заставить Сайфа поднять руку на мать. При этом рассказчик присовокупляет, что Сайф «был добр и великодушен, ибо был царем и сыном царя и не обращал внимания на людские козни, а уповал лишь на Аллаха». В Сайфе находит воплощение вековая мечта городских простолюдинов о добром и справедливом, щедром и благочестивом царе, живущем строго по мусульманским законам.

Таким образом, характер Сайфа, имея общий (довольно условный) героико-эпический контур, часто изменяется в соответствии с идеалами и представлениями позднейших создателей и слушателей романа.

В самом начале повествования сообщается, что Сайфу предназначена особая миссия: он тот, «кто воздвигнет города и заставит реку Нил течь из страны эфиопов в наши края и земли», т. е, миссия культурного героя, даже, возможно, основоположника египетской цивилизации. «Культурный герой – главная фигура в фольклоре доклассового общества, которая становится центром циклизации различных сюжетов как мифологического, так и сказочного характера… Культурный герой сознательно или случайно становится творцом современного мироустройства. Специальная сфера деятельности культурного героя – добывание необходимых человеку огня, злаков, орудий труда… света солнца, луны и звезд… и пресной воды… При этом культурный герой большей частью добывает необходимые блага готовыми, или отнимает их у первоначального хранителя… Сказания о культурных героях, оторвавшись от генеалогической основы, легко подвергаются переработке в религиозном духе».[23]

По-видимому, именно так трансформировался сюжет «Романа о Сайфе», ибо мотив Нила скорее обрамляет повествование и как бы вытесняется иной миссией Сайфа – мусульманского воина, «покорителя неверных и губителя злокозненных язычников», который огнем и мечом, а изредка и добрым словом обращает в ислам великое множество царей, подвластных им народов, волшебников, колдунов и даже джиннов.

На широком полотне романа выведено множество персонажей, подавляющее большинство которых – традиционные фигуры-стереотипы: эпические богатыри, цари и мудрецы, сказочные правители и везиры, волшебники, красавицы, джинны и т. д.; бурно развивающаяся фабула романа выдвигает те или иные фигуры в поле зрения читателя, но при этом рассказчик как бы пользуется готовыми трафаретами, снабжая их однозначными стереотипными характеристиками и не утруждая ни себя, ни читателя поисками индивидуальности или своеобразия. Лишь некоторые «избранные» персонажи романа описаны живо и ярко и представляют собой некий типовой характер. Таковы «коварная» Камария, «мудрая» Акила, жены Сайфа – Тама, Гиза, Муньят ап-Нуфус, его молочная сестра «из рода джиннов» Акиса. В их обрисовке уже намечается интерес к духовной жизни (наиболее интересен психологический рисунок Акисы).

Огромную роль в романе играют многочисленные мудрецы, волшебники, «ведуны и колдуны», как добрые, так и злые. В их образах нетрудно проследить трансформацию языческих жрецов-колдунов в мусульманских праведников-мудрецов или коварных царских советников (Сакрадион, Сакрадис).

Для эпоса характерен образ мудрого советника, который в отличие от богатыря знает будущее и прошлое и при помощи волшебства может установить, что происходит. Своей мудростью и осмотрительностью он призван сдерживать молодого и отважного эпического героя, чьи вспыльчивость и безрассудство могут быть губительными для общего дела. В «Романе о Сайфе» образ такого мудреца «рассредоточен» среди ряда персонажей. Это, прежде всего, Ясриб – везир Зу Язапа, вычитавший в священных книгах имя будущего пророка Мухаммеда, и уверовавший в него. Он основывает город, получающий его имя, обращает Зу Язапа в истинную веру.