Жизнеописание короля Людовика Толстого - [31]

Французы посмеялись над их наивностью и, поразмышляв, решили отложить поход на город и тем принудить их либо оставить Клермон из страха потерять свои замки или же оставаться там и проедать свои припасы. Французы обратились на великолепный замок Ле Пон (Le Pont), что на реке Альер (Allier). Они разбили свои палатки вокруг него, разграбили и равнинную и горную стороны и заняв исключительно труднодоступные горные вершины, что выглядело в их собственных глазах как дерзость достающих до неба гигантов, они с избытком захватили всякого добра, взяв не только стада, но и пастухов. Они придвинули к цитадели замка осадные машины, и с помощью камней и дождя стрел, после большого кровопролития, вынудили ее сдаться. Когда вести об этом дошли до тех, кто удерживал город, то их охватил страх, и в ожидании того, что такая же или худшая участь уготована и им, они приготовились обратиться в бегство, покинули город и бросили его на милость короля. Король, во всем победоносный, вернул церковь Богу, башни — клирикам, а город — епископу, а затем заключил между ними и графом мир, гарантированный клятвенным договором и выдачей многих заложников.

Но менее чем пять лет спустя, из-за легкомысленной измены графов Овернских, возобновивших бедственные гонения на епископа и его церковь, мир был нарушен. Епископ снова принес свою жалобу королю. Презрев возможность отговориться усталостью от предыдущего бесплодного походя, Людовик собрал армию, еще большую, чем в прошлый раз, и вернулся в Овернь. Его тело было уже тяжелым — отягощенным массами плоти. Любой другой человек на его месте, при такой тучности, был бы несчастным и не мог бы ездить верхом. Но несмотря на многие сомнения друзей, он был полон поразительной отваги и бодро переносил летний зной июня и августа, который не терпели даже молодые люди, и он смеялся над теми, кто не мог его выносить. Но когда, во время похода, он проходил через теснины, то вынужден был допускать, чтобы его несли сильные руки его воинов. В этом походе принимали участие Карл, весьма могущественный граф Фландрии, Фульк, граф Анжу, граф Бретани и, полученное по обязательствам короля Генриха, войско из Нормандии, а также бароны и знатные люди королевства в количестве, достаточном для завоевания даже Испании.

Пройдя опасные рубежи Оверни и миновав встретившиеся по дороге замки, он подошел к Клермону. Когда он обратил свою армию против слабого замка Монферран, стоявшего по другую сторону от города, то рыцари, назначенные для его обороны, были столь напуганы великолепной французской армии, столь непохожей на них самих, и так поражены великолепием их кольчуг сверканием на солнце их шлемов, что, слегка замешкавшись в праздном созерцании, бросили внешние укрепления и бежали, как оказалось очень вовремя, в цитадель и заняли ее внешний бастион. Но когда дома, оставшиеся после их отступления, были преданы огню, то пламя обратило с пепел все, кроме цитадели и ее защитников. В этот день большой жар от внезапно сгоревшего города заставил нас разбить свои палатки снаружи, но уже на следующий день, когда огонь погас, мы разбили их внутри.

Ранним утром этого дня король совершил то, что нас наполнило восхищением, а наших врагов — поразило. Поскольку наши палатки били разбиты близко от одного угла башни, и поскольку всю ночь они без конца так сильно беспокоили нас многочисленными атаками и настоящим ливнем стрел и копий, что несмотря за охранение из вооруженных воинов, поставленных между ними и нами, мы все же должны были укрыться за нашими щитами. Король приказал выдающемуся рыцарю и известному барону, Амори де Монфору, послать к этому углу бастиона людей в засаду, чтобы враги не смогли вернуться в него невредимыми. Искусные в таких вещах, Амори и его люди вооружились в своих палатках, а затем со всей прытью своих коней обрушились на врагов, находившихся у угла. Пока наши люди отвлекали их, нескольких удалось застать врасплох и взять, и они были сразу же отосланы к королю. Хотя они пытались откупиться за большие деньги, король приказал, чтобы каждый из них лишился руки, и изувеченные таким образом, они были отосланы назад к своим соратникам, и каждый был должен нести один свой кулак в другом своем кулаке.

После этого, остальные, устрашенные такой угрозой, оставили нас в покое. Пока мы, оставаясь на месте, сооружали осадные машины, вся Овернь лежала покорной и находилась в полном распоряжении нашей армии. Затем сюда прибыл, во главе большого войска аквитанцев, герцог Вильгельм Аквитанский. С гор, в которых он разбил свой лагерь, он видел сверкающие на равнине французские войска и был поражен громадной величиной их армии, и в своем бессилии он раскаялся, что вмешался в эту войну и послал гонцов просить мира у короля. Затем он явился лично, чтобы переговорить с Людовиком как со своим сеньором. Его речь начиналась так: «Мой сеньор король, твой герцог Аквитании многократно приветствует тебя и выражает тебе всяческое уважение. В своем высоком положении королевское величество не должен пренебрегать службой герцога Аквитании и не должен допускать умаления его прав. Поскольку, если справедливость требует службы от вассалов, то она также требует и справедливости от сеньора. Поскольку граф Овернский держит Овернь от меня, также как и я держу ее от тебя, то если он совершил преступление, то это моя обязанность заставить его предстать при твоем дворе и придти в твое распоряжение. Я никогда не мешал ему сделать это, и действительно, сейчас я предлагаю сделать так, чтобы он явился к тебе и смиренно прошу тебя принять это предложение. Чтобы устранить у твоего высочества какой-либо повод сомневаться во мне, я могу дать много соответствующих заложников. Если бароны королевства рассудят так, то да будет так. Если они решат по другому, то пусть будет так как они решат». Тогда король, после совещания с баронами, ради торжества правосудия, принял присягу, клятву и достаточное число заложников и восстановил мир в стране и в церкви. Затем он назначил день для рассмотрения дела в Орлеане, в присутствии герцога Аквитанского — условие от которого они долго отказывались, — с честью собрал армию и удалился победителем в Париж.