Жизнь замечательных времен, 1975–1979 - [9]

Мучения Виктории продолжались почти до двух часов ночи, после чего она не выдержала. Отведя в сторонку одного из своих Друзей, который говорил по-английски, она попросила его помочь ей с переводом. После чего прямо из дома заказала телефонный разговор с Америкой (там на тот момент было около шести часов вечера). Разговор дали на удивление скоро. На другом конце провода ответил бодрый мужской голос — это был отец Виктории. Через переводчика та спросила, почему он ей не позвонил. Ответ отца ее обескуражил: тот сообщил, что пару часов назад пытался до нее дозвониться, но ему сообщили, что линия занята. Тогда Виктория выхватила трубку из рук переводчика и выпалила на ломаном английском: «Я люблю тебя, папочка». Он тоже ответил ей по-русски: «И я тебя очень люблю». После чего произнес длинную фразу по-английски. Виктория передала трубку переводчику, и тот вскоре перевел смысл сказанных ее отцом слов: «Я помню, где и когда я эти же слова сказал твоей матери». Этот день рождения неожиданно стал самым счастливым в жизни Виктории.

Продолжает обостряться обстановка вокруг гроссмейстера Виктора Корчного, Как мы помним, в декабре прошлого года он дал неосторожное интервью югославскому телеграфному агентству ТАНЮГ, где весьма нелестно отозвался о своем недавнем сопернике Анатолии Карпове. За это на Корчного ополчилась вся спортивная общественность (письма возмущенных граждан были опубликованы в «Советском спорте»). Несмотря на то, что Корчной вскоре публично покаялся в собственном грехе (в той же газете было опубликовано его письмо), гроссмейстера вызвали для проработки в Москву, в Спорткомитет. Но он решил схитрить — срочно лег в клинику Военно-медицинской академии, сославшись на обострение язвы желудка. Трудно сказать, на что он надеялся, — наверху были разгневаны настолько сильно, что подобные ухищрения могли только отсрочить наказание, но не отменить его. Причем, по задумке спортивных чиновников, выслушать грозный вердикт Корчной должен был из их уст лично. Вот почему, пролежав в клинике около двух недель, гроссмейстер все же вынужден был отправиться на ковер.

В понедельник, 20 января, Корчной переступил порог кабинета зампреда Спорткомитета СССР, который курировал шахматы, В. Ивонина. Хозяин кабинета держал себя с гостем, как с предателем родины: был холоден и надменен. Громко, чтобы гость хорошо слышал каждое слово, он зачитал ему комитетский приказ. «За неправильное поведение», как было сформулировано в приказе, Корчному запретили в течение года выступать в международных соревнованиях за пределами страны и понизили гроссмейстерскую стипендию с 300 рублей до 200.

21 января Владимир Высоцкий и Марина Влади попали на прием к самому министру культуры СССР Петру Демичеву. Цель у них была одна: добиться от министра разрешения выпустить первый диск-гигант Высоцкого. Да, мой читатель: несмотря на фантастическую популярность песен Высоцкого в стране, на январь 75-го на его счету было только четыре пластинки, причем все — миньоны. Однако в апреле прошлого года Высоцкий вместе с Мариной Влади напели на «Мелодии» два десятка песен под клятвенное обещание руководителей фирмы грамзаписи, что большая часть из этих произведений войдет в диск-гигант. Но с той записи минуло уже больше полугода, а воз и ныне был там. Вот почему Высоцкий и его супруга напросились на прием к министру культуры.

Демичев принял их весьма радушно: усадил за стол и приказал своему секретарю принести для гостей чай и сушки (исконное угощение тех времен в начальственных кабинетах). Под этот чаек и полилась беседа, которая длилась около получаса. Говорили, естественно, об искусстве. Высоцкий, как бы между делом, стал сокрушаться о несчастливой судьбе спектакля Театра на Таганке «Живой»: дескать, в бытность министром культуры Екатерины Фурцевой постановке никак не удавалось выйти в свет. Демичев спросил: «А кто играет Кузькина?». «Золотухин», — ответил Высоцкий. «Это хороший актер», — улыбнулся в ответ министр и пообещал лично посодействовать в выпуске спектакля на сцену (ложь: спектакль будет разрешен только в конце 80-х, когда министром будет уже другой человек). Кстати, Демичев обманет ходоков и с диском-гигантом: скажет, что пластинка обязательно выйдет, однако свет увидит только очередной миньон. Впрочем, об этом я расскажу в свое время.

Тем временем звезда советского кинематографа Любовь Орлова находится в Кунцевской больнице. Как мы помним, врачи отпустили ее домой встретить Новый год, и вскоре после этого — в первых числах января — актриса вернулась обратно в больницу. Через несколько дней ее состояние резко ухудшилось. Как утверждают очевидцы, Орлова уже догадывалась, что умирает, жить ей осталось совсем немного. В эти дни она никого не допускала к себе в палату, кроме врачей и мужа Григория Александрова. Последний приезжал к ней каждый день и находился в палате до позднего вечера, после чего уезжал ночевать в их квартиру на Бронной.

22 января все было как обычно: Александров приехал в больницу, зашел в палату, где лежала жена, однако долго поговорить им не удалось — через полчаса Орлова внезапно потеряла сознание. Впервые за эти месяцы. Александров испугался настолько сильно, что подумал — это конец. Но врачи сумели привести Орлову в чувство. Увидев рядом с собой мужа, она слабо улыбнулась и посоветовала ему ехать домой: «Тебе надо выспаться, да и мне тоже», — произнесла она. Но Александров предпочел остаться. Остаток дня он провел рядом с женой, которая не произнесла больше ни слова — она заснула. В полудреме провел эти долгие часы и сам Александров. Наконец вечером его разбудили врачи и уговорили уехать домой: мол, изменений все равно не будет.