Жизнь замечательных братьев - [52]

— Раба, что с тобой? Ты не рад снова взяться за дело? – удивился Родольфус, глядя на смертельно побледневшего брата.

— П–п–почему же… оч–чень р–рад, — выдавил Пожиратель; под одеялом он так сжал руку в кулак, что ногти впились в ладонь. – Надеюсь, от этих заложников будет больше толка, чем от грязнокровок, которых мы поймали в прошлый раз, — добавил младший Лестрейндж, призвав на помощь все свое хладнокровие. – Только как бы Тони не провалил операцию…

— Долохов?! Странные у тебя шутки – это ведь не Люциус в Министерстве; Антонин скрутит авроров одной левой! – уверенно возразил Руди. – Мы с Беллатрикс приглашены на Особо Тайное собрание у Повелителя: думаю, там будут обсуждать дальнейшие действия касательно пленных. А тем временем…

— Значит, ты не участвуешь в захвате? – перебил Рабастан.

— К сожалению, нет, и это еще одна причина, по которой там обязательно должен быть ты. Раба, ну чего ты так волнуешься – не в первый же раз, ей–Мерлин!

— Д–да, ты прав… Дракон меня пожри, что‑то я совсем расклеился, — младший Лестрейндж потянулся, откинул одеяло и с улыбкой посмотрел на брата: — Пойду, приведу себя в порядок, а потом сядем ужинать, хорошо?

— Я знал, что ты сразу повеселеешь! – вставая, подмигнул в ответ Родольфус. – И не вздумай унывать из‑за той девчонки – она еще не раз пожалеет о том, что тебя бросила! – с этими словами Руди распахнул дверь; Рабастан ухмыльнулся и вышел следом.

Спустя пять минут в чуланчике Попси начался настоящий потоп. Ссутулившись под струями холодной воды, младший Лестрейндж тщетно пытался упорядочить в голове только что услышанные новости и сделать из них правильные выводы. С выводами получалось совсем плохо: Пожирательский долг и отчаянно подавляемые чувства к хитроумной аврорше вступили друг с другом в смертельный бой. Рабастан без особой надежды проглотил таблетку от мигрени и покосился на початую бутылку огневиски на столе, но сама мысль об алкоголе вызывала тошноту. Одевшись, Раба некоторое время с ненавистью созерцал свое отражение в зеркале; затем он тяжело вздохнул, засунул за пояс палочку и спустился в обеденный зал. Увы, старания домовихи–кухарки были тщетны – хозяину Рабастану кусок не лез в горло, и это не ускользнуло от глаз госпожи Лестрейндж.

— Все еще страдаешь? – с наигранным сочувствием поинтересовалась Белла.

— Не понимаю, о чем ты, — огрызнулся Рабастан, левитируя брату графин с вином.

— Где же наша чудо–вейла? – просюсюкала ведьма, страдальчески наморщив лоб и шмыгая носом. – Ах, она исчезла, это был всего лишь со–о–он!.. Рокси, затопи камин, мне холодно.

— Рокси, не затапливай, я им сейчас воспользуюсь, — Раба проигнорировал кривлявшуюся невестку и поднялся из‑за стола.

— Куда собрался? – спросил Руди. – Если к Антонину, пожелай ему успехов с платьицем.

— Да нет, я так, прогуляюсь немного, — пояснил младший Лестрейндж, – мозги проветрю…

— А они у тебя вообще есть, эти мозги? – завела старую песню Беллатрикс, но Раба только фыркнул, шагнул в камин и, выкрикнув: «Бар «Сивый мерин»!», исчез в языках зеленого пламени.

В кабаке Рабастан исподлобья зыркнул на посетителей, сел за самый дальний столик и запустил руки в волосы. Было необходимо принимать какое‑то решение, но Пожиратель чувствовал себя совершенно обессиленным и опустошенным. В любом случае он окажется предателем, но стать невольным мучителем или убийцей этой Тонкс… или подвергнуть смертельной опасности брата – что может быть хуже? Эльф–официант в грязном полотенце смахнул тряпкой пепел и поставил перед давним клиентом бутылку и стакан, но Лестрейндж раздраженно отмахнулся и приказал принести сигары, надеясь, что табак поможет сосредоточиться. Однако, вдохнув мерзкий дым с привкусом гнилых орехов и какой‑то горькой коры, Раба закашлялся, швырнул в пепельницу сигару и сикль и направился к черному входу, по пути вспугнув дремавшего на мешках эльфа. Натянув капюшон и бесцеремонно расталкивая вечерних обитателей колдовских трущоб, Рабастан вышел на Диагон–аллею, залитую золотистым светом фонарей и огнями витрин – на воздухе, по крайней мере, не раскалывалась от боли голова.

Пожиратель и не заметил, как ноги понесли его по маршруту утренней прогулки с Полиной. Монументальный фасад Гринготтса был искусно подсвечен невидимыми прожекторами, привратники сдерживали зевки и выразительно поглядывали на часы – банк закрывался через десять минут. Напротив толстый хозяин лавки подарков любезно беседовал с покупательницей, домовик которой сгибался под тяжестью коробки с надписью: «Осторожно! Очень хрупкое – не левитировать!» Мебельный магазин в конце улицы был уже закрыт, светились только два узких окна цоколя; бессмысленно уставившись в белесые яркие полоски, Лестрейндж почувствовал, как по щекам снова покатились слезы. Сгорбившись и кутаясь в плащ, хотя вечер выдался не по–осеннему теплым, Раба побрел мимо красочных и темных витрин к «Питомнику».

Обычно по субботам магазин животных закрывался раньше других: к своему удивлению, Лестрейндж увидел, что в небольшом помещении, уставленном по периметру клетками и насестами, царил настоящий хаос. Худой продавец, похожий на вопросительный знак, и мистер Бобруэлл, хозяин, пытались то ли успокоить, то ли еще пуще разозлить рыжую ведьму в пестрой шали и берете домашней вязки. Сердитый крик покупательницы сливался с громкими возражениями лавочника и неописуемым гвалтом, который создавали десяток ухавших сов, пищавшие летучие мыши и лягушка–голиаф, сидевшая в огромном аквариуме.