Жизнь замечательных братьев - [48]

— Это были не шашни! – взвилась Нимфадора.

— Если она об этом узнает, даже Тэд не спасет тебя от головомойки и чего‑нибудь вроде домашнего ареста, хоть ты уже и взрослая, — продолжала миссис Уизли. – Поэтому я предлагаю, — она на всякий случай понизила голос до шепота, — вообще не упоминать этого… как его… Упиванца. Представим все так, будто ты очень расстроена из‑за Ремуса – согласна? Да ведь так оно и есть, правда, дорогая?

— Не уверена, – буркнула аврорша, — но для легенды сойдет. А Ремус… – Тонкс горько усмехнулась, — знаешь, у него глаза сделались как у домового эльфа, когда Снейп сказал, что Лестрейндж влюбился в меня, а не в фальшивую красотку. В меня, понимаешь, Молли? – миссис Уизли молча кивнула и подперла кулаком щеку. – Он… он был такой искренний, заботливый, веселый… ну почему судьба такая злючка?! – и девушка снова заплакала.

— Ох, Нимфадора, Нимфадора… – вздохнула Молли, печально глядя на Тонкс. – Что ж тебе, девочка, со своим сердцем теперь делать? Ты его любишь?

— Ага–а–а!.. – зарыдала Дора, размазывая слезы рукавом.

— Ну, наделали делов… И все так разом и рухнуло! – всплеснула руками миссис Уизли. – Гарри прячется, Орден отряды тайные собирает, Сам–знаешь‑кто вот–вот открытую войну развяжет, а тут вы с этим… как же его зовут?

— Рабастан Лестрейндж…

— Тот, что ли, который Лонгботтомов до Мунго довел и в Азкабане сидел? – всполошилась Молли. – Моргана, храни нас от всякой беды – что ж это делается на свете?! А тетка твоя, Беллатрикс Блэк, ему родственницей приходится? Тонкс, очнись – да как он тебя сразу не заавадил?

— Я же говорю – он меня отпустил!! Сказал, чтобы… на кухне сидела и волча–а–ат растила–а–а… – Тонкс упала лицом в подушку и зарыдала так, что у миссис Уизли сжалось сердце.

— Дорогая, ну как тебя утешить… Ведь раз отпустил, значит, вправду любит, — забормотала Молли, поглаживая Дору по спине, — хочет, чтобы ты живая осталась, в бой не рвалась… Ну, поплачь, поплачь – может, легче станет. А это что за браслет у тебя? Странно – золотой, а будто почернел вот здесь, в середине.

— Это его подарок, — сквозь слезы произнесла Тонкс, пытаясь стереть темное пятнышко краем одеяла.

— Ты только матери скажи, что это трофей или награда из аврората, — посоветовала миссис Уизли. – Погоди, я сейчас соду принесу, и все отчистим.

На кухне Молли шумно высморкалась в салфетку, ополоснула лицо холодной водой и минуту постояла возле открытого окна, стараясь успокоиться. Артур иногда шутил, что вот, мол, крошка Джинни влюбится не в того парня, бросит все и сбежит с ним в какую‑нибудь Австралию или Трансильванию, или еще куда подальше. Миссис Уизли возмущалась и упрекала супруга – как можно, даже в шутливой форме, так не доверять благоразумию единственной дочери? – но теперь, глядя на измученную рыдавшую Нимфадору, Молли стало по–настоящему жутко. Не каждому встретится столь покладистый Пожиратель Смерти… что, если Джинни сейчас обводит вокруг пальца какой‑нибудь поганый слизеринец? Миссис Уизли кинулась к столу, призвала еще клочок пергамента и трясущейся рукой написала несколько строк в Хогвартс, умоляя дочку ответить как можно скорее; осталось дождаться возвращения бестолкового Сычика.

Мысленно представляя себе массу возможных угроз и последствий, Молли добавила к письму еще два заляпанных кляксами постскриптума, сложила пергамент и только тогда вспомнила о банке с содой – но тут со двора послышался хлопок аппарации, и к черному входу быстро направилась госпожа Тонкс собственной персоной. Наспех пригладив волосы и сняв фартук, миссис Уизли бросилась открывать дверь.

— Молли, как ты меня напугала! – вместо приветствия воскликнула Андромеда, заходя в дом и сверля хозяйку беспокойным взглядом. – Несколько слов и столько паники! Что с Дорой, где она?

— Отдыхает в комнате Джинни, — ответила миссис Уизли, заклинанием отправляя накидку гостьи на вешалку. – Не волнуйся, ей уже лучше, но бедняжка очень расстроена… а все из‑за Люпина, — многозначительно добавила Молли.

— Ушам своим не верю! Как мог такой тихий человек обидеть мою дочь? – пуще прежнего занервничала Андромеда. – Если это насчет женитьбы, так я всегда ей говорила – не трать молодость на мечты, выкинь его из головы! А Дора, конечно, стояла на своем – нет, мама, он меня любит, он только стесняется… Год стесняется, два, три, и все какие‑то отговорки: то уволили, то война грядет, то Сириус погиб, то Дамблдор… Что, неужели все разрешилось?

— Ну… вроде того, — замялась Молли, провожая миссис Тонкс вглубь дома. – Только бедняжку это известие как заклятие ударило… так плакала, так страдала – ты уж поласковей с ней…

— Само собой, хотя не было там ничего, кроме фантазий и упрямства. Здесь? – Андромеда пропустила миссис Уизли вперед и шагнула в маленькую девичью спальню с видом на сад. – Дора, доченька!

— Мама! – воскликнула Тонкс, сев на постели и часто заморгав покрасневшими глазами.

— Мерлин великий, что с тобой стряслось? – ахнула ведьма и заключила авроршу в объятия. Молли деликатно ретировалась, прикрыв за собой дверь; из спальни доносился дуэт взволнованных голосов вперемежку со всхлипываниями.