Жизнь за грезы, или Околдованная женщина - [34]

Шрифт
Интервал

Вот то место, где издевались враги над цыганами. А вот и следы поворота машин на юг в пустыню. У Рахима сжалось сердце. Ясно видны следы двух автомобилей. Одни следы автомобиля Джины, другие следы автомобиля врагов.

Не успел Рахим обдумать, что же делать, как увидел — из пустыни следует к дороге автомобиль. В машине виден шофер и рядом с ним один пассажир.

Рахим достал автомат и приготовился к встрече врагов. Он понял, что это враги.

Поисковики увидели машину Рахима. Сбавили скорость. Но как только они приблизились на расстояние выстрела, Рахим нажал гашетку и пули, выпущенные из его автомата, достигли цели. Шофер и пассажир были убиты. Двигатель их автомобиля заглох, и автомобиль остановился.

Рахим подошел к вражеской машине, увидел истекающих кровью, корчащихся в предсмертных судорогах двух врагов. На заднем сиденье, завернутый в одеяло, лежал мертвый старший поисковой группы — полковник.

Забрав документы убитых врагов, Рахим сел за руль своего автомобиля и на огромной скорости помчался по следу врагов к месту предполагаемой гибели Джины. Через два-три километра Рахим увидел машину Джины. Подъехав к ней, он увидел зарытую в песок по шею Джину и на расстоянии трех метров от нее сосуд с водою.

Рахим подошел к Джине. Она увидела мужа, заплакала, но ничего сказать не могла. Ее голосовые связки ей не подчинялись.

Рахим и его попутчик быстро откопали Джину, разрезали ножом веревки, опутывающие ее тело, дали ей воды и привели ее в чувства.

Когда Джина открыла глаза и увидела склонившегося над нею Рахима, она обняла его, поцеловала и тихо-тихо сказала: «Спасибо, милый». Из ее глаз полились слезы...

Рахим усадил Джину в автомобиль рядом с собою. Сам сел за руль. Автомобиль Джины повел человек, которого взяли для этой цели.

Они оказались в пустыне и ехали в самые глухие часы палящего зноя. Кругом тишина. Только громадные ящерицы-вараны бесшумно скользят меж камней.

Пустыня, расстилавшаяся вокруг них, наводила страх, и сердце почему-то сжималось. Мелькала мысль: а что, если опять настигнет погоня? Ведь они не смогут защитить себя от вооруженных врагов. Это бросало в дрожь.

Перед въездом в город, километров в десяти-пятнадцати от аэропорта, путникам преградил путь вооруженный пост. Им пришлось задержаться на некоторое время, пока не выполнили некоторые формальности проверки документов.

Но после некоторых препирательств перед ними был поднят шлагбаум, напоминающий обыкновенное бревно, и они благополучно проследовали дальше.


* * *

После смерти Ага Мухамеда руководство группой повстанцев в воинских казармах перешло в руки Капридиса, человека, твердо стоящего на позициях народного фронта.

Сразу же, как только Капридис принял руководство группой повстанцев в воинских казармах, он немедленно возобновил переговоры с гарнизонным руководством и командирами отдельных частей и подразделений. Он сумел убедить руководство гарнизона на первых порах восстания сохранить нейтралитет и не выступать ни на чьей стороне конфликтующих организаций. В то же время развернул работу внутри частей по агитации военнослужащих переходить на сторону народного фронта и выступить на стороне повстанцев, за освобождение народа от тирании президента, отстаивающего интересы другой страны, поддерживающей колониальные порядки в Ливадийской республике.

Агитационная работа, проводимая пропагандистами народного фронта, возымела действие, и отдельные воинские подразделения и части начали переходить на сторону повстанцев.

Капридис постепенно стал получать поддержку военных, и это оказало серьезное влияние на обстановку во всей стране. Народ, узнавший, что армейские подразделения и даже части, а в некоторых городах страны и целые гарнизоны переходят на сторону повстанцев, самым активным образом развернул борьбу по захвату власти на местах и тем самым поддержал народный фронт во взятии власти во всей стране.

Перешедшие на сторону повстанцев воинские части под руководством представителей народного фронта направлялись на блокирование казарм президентских гвардейцев и на захват радио, телевидения, почты и телеграфа, банков и блокирования полицейских участков. Эти воинские части во взаимодействии с отрядами повстанцев захватывали все новые и новые объекты и учреждения государственной власти и ставили во главе этих учреждений представителей народного фронта.

Отряд повстанцев, подкрепленный ротой перешедших на их сторону военных, легко разгромил охрану государственного банка и полностью овладел им. Высших служащих банка повстанцы арестовали и поместили в специально отведенные помещения. Приступили к собеседованию с ними с целью их сотрудничества с новыми повстанческими властями.

Рядовых служащих банка после того, как они дали согласие продолжать работу в банке при новой повстанческой власти, отпустили по домам при условии их явки в банк на работу на свои же места через трое суток.

Воинские части гарнизона, видя успехи повстанцев, стали переходить на их сторону. Повстанческие отряды занимали одну позицию за другой — один важный объект за другим. Но Джина еще этого не знала...


Рекомендуем почитать
Пёсья матерь

Действие романа разворачивается во время оккупации Греции немецкими и итальянскими войсками в провинциальном городке Бастион. Главная героиня книги – девушка Рарау. Еще до оккупации ее отец ушел на Албанский фронт, оставив жену и троих детей – Рарау и двух ее братьев. В стране начинается голод, и, чтобы спасти детей, мать Рарау становится любовницей итальянского офицера. С освобождением страны всех женщин и семьи, которые принимали у себя в домах врагов родины, записывают в предатели и провозят по всему городу в грузовике в знак публичного унижения.


Найденные ветви

После восемнадцати лет отсутствия Джек Тернер возвращается домой, чтобы открыть свою юридическую фирму. Теперь он успешный адвокат по уголовным делам, но все также чувствует себя потерянным. Который год Джека преследует ощущение, что он что-то упускает в жизни. Будь это оставшиеся без ответа вопросы о его брате или многообещающий роман с Дженни Уолтон. Джек опасается сближаться с кем-либо, кроме нескольких надежных друзей и своих любимых собак. Но когда ему поручают защиту семнадцатилетней девушки, обвиняемой в продаже наркотиков, и его врага детства в деле о вооруженном ограблении, Джек вынужден переоценить свое прошлое и задуматься о собственных ошибках в общении с другими.


Манчестерский дневник

Повествование ведёт некий Леви — уроженец г. Ленинграда, проживающий в еврейском гетто Антверпена. У шамеша синагоги «Ван ден Нест» Леви спрашивает о возможности остановиться на «пару дней» у семьи его новоявленного зятя, чтобы поближе познакомиться с жизнью английских евреев. Гуляя по улицам Манчестера «еврейского» и Манчестера «светского», в его памяти и воображении всплывают воспоминания, связанные с Ленинским районом города Ленинграда, на одной из улиц которого в квартирах домов скрывается отдельный, особенный роман, зачастую переполненный болью и безнадёжностью.


Воображаемые жизни Джеймса Понеке

Что скрывается за той маской, что носит каждый из нас? «Воображаемые жизни Джеймса Понеке» – роман новозеландской писательницы Тины Макерети, глубокий, красочный и захватывающий. Джеймс Понеке – юный сирота-маори. Всю свою жизнь он мечтал путешествовать, и, когда английский художник, по долгу службы оказавшийся в Новой Зеландии, приглашает его в Лондон, Джеймс спешит принять предложение. Теперь он – часть шоу, живой экспонат. Проводит свои дни, наряженный в национальную одежду, и каждый за плату может поглазеть на него.


Дневник инвалида

Село Белогорье. Храм в честь иконы Божьей Матери «Живоносный источник». Воскресная литургия. Молитвенный дух объединяет всех людей. Среди молящихся есть молодой парень в инвалидной коляске, это Максим. Максим большой молодец, ему все дается с трудом: преодолевать дорогу, писать письма, разговаривать, что-то держать руками, даже принимать пищу. Но он не унывает, старается справляться со всеми трудностями. У Максима нет памяти, поэтому он часто пользуется словами других людей, но это не беда. Самое главное – он хочет стать нужным другим, поделиться своими мыслями, мечтами и фантазиями.


Разве это проблема?

Скорее рассказ, чем книга. Разрушенные представления, юношеский максимализм и размышления, размышления, размышления… Нет, здесь нет большой трагедии, здесь просто мир, с виду спокойный, но так бурно переживаемый.