Конечно, домой к Рождеству они не попали, и, когда в октябре пошел первый снег, силезская погода превратилась из едва терпимой в невыносимую. Восточный ветер пронизывал до костей, еды не хватало, а лагерный быт стал беспощаден к людям. Несколько человек умерли, еще у нескольких случился нервный срыв, иные покончили с собой. Уитби вспоминает, как заключенные, словно одержимые, подолгу говорили о еде и сексе, обычно не стесняясь в выражениях. Затем, когда приблизилось второе Рождество военных лет, внешний мир стал вторгаться в вынужденное, хотя и безропотное, одиночество Вудхауза.
Леонора и Рейнолдс всю осень добивались в Британии и Америке освобождения Вудхауза, но его злоключения мало интересовали прессу — в первую очередь потому, что репортеров к нему отправить было нельзя. Однако Америка пока не вступила в войну с Германией, и в Берлине еще находилось несколько американских журналистов, в том числе корреспондент «Ассошиэйтед Пресс» Энгус Термер. Работая над специальным репортажем о лагерях для военнопленных и интернированных, Термер наткнулся на сообщение о том, что романист П. Г. Вудхауз, он же официально «интернированный гражданский британский подданный № 796», содержится в И-лаге VIII возле Глейвица. Заинтересовавшись, Термер запросил разрешения на интервью и получил возможность поговорить с Вудхаузом под наблюдением охраны.
В присутствии лагерфюрера и гестаповского надзирателя Вудхауз беседовал с Термером так же, как всегда разговаривал с прессой: вежливо, открыто и не задумываясь о последствиях; он воображал, будто любое публичное заявление просто заверит его многочисленных читателей в том, что он жив, здоров и в хорошем настроении, невзирая на войну. Заодно он воспользовался случаем привести в порядок литературные дела и назначил Термера посредником в переговорах с «Сатердей ивнинг пост», которая хотела заказать ему оптимистичную статью о его похождениях под рабочим названием «Чего ждать от Вудхауза?» Эта статья, опубликованная под заглавием «Моя война с Германией», впоследствии принесет Вудхаузу одни огорчения. Верный себе, он еще и завел с Термером разговор о том, как назвать новый роман. Термер предположил, что американские читатели на Среднем Западе не поймут названия «Деньги с неба».
Термер телеграфировал свой репортаж в «Ассошиэйтед Пресс», и он вышел в «Нью-Йорк таймс» 27 декабря 1940 года. Последствия его были ужасны и быстро переросли в кризис, ставший поворотной точкой в жизни Вудхауза. Непосредственных последствий приезда Термера было три. Во-первых, статья Термера нечаянно создала, так сказать, «миф» о Вудхаузе и войне. Хотя статья была целиком основана на фактах и вышла без каких-либо редакционных комментариев, ее основной темой был удивительный, по мнению Термера, факт: Вудхауз явно не пользовался особыми привилегиями и даже отказался от отдельной комнаты, которую начальство предложило ему из уважения к его возрасту и репутации. Однако заголовки к статье были подобраны так, что у читателей непременно должны были появиться вопросы касательно поведения Вудхауза: один из подзаголовков, например, гласил «Он [Вудхауз] отвергает привилегии». Парадоксальным образом, именно то, что Вудхауз отказывался от привилегий и не раздумывая преуменьшал тяготы плена, заставило читателей обвинить его в легкомысленном отношении к войне.
Во-вторых, статью Термера иллюстрировала фотография Вудхауза в шарфе и халате, на которой он выглядел таким старым, грустным и исхудавшим, что его американские друзья, особенно Гай и Вирджиния Болтон, чрезвычайно встревожились. После выхода статьи в «Нью-Йорк таймс» Болтоны стали готовить прошение об освобождении Вудхауза, заручившись поддержкой Уоррена Барбура, сенатора-республиканца от Нью-Джерси. На сообщения прессы об этом прошении, в свою очередь, откликнулись письмами протеста многие влиятельные американцы, например, Дороти Бесс — жена Демари Бесса, европейского корреспондента «Сатердей ивнинг пост» и друга Этель, который сам ратовал за освобождение Вудхауза, начиная с июня 1940 года. Однако прошения — это одно, а газетные репортажи — другое. Как только о «похождениях» Вудхауза написали в «Нью-Йорк таймс», немецкие власти впервые задумались о том, что может значить заключенный номер 796 для международной пропаганды. А в третьих, дело было еще и в статье «Чего ждать от Вудхауза?», которую он тогда писал. В ней было немало добродушных шуток о бородатости пленных и правилах этикета при поедании картошки, и, без сомнения, эта статья сформировала у Вудхауза привычку писать с юмором о том, над чем смеяться не следовало — о лагерном быте и вообще о его пребывании в нацистском рейхе.
В те дни, однако, освобождение Вудхауза едва ли казалось возможным, и его семье приходилось с этим мириться. Вскоре после публикации в «Нью-Йорк таймс» Леонора писала Рейнолдсу: «Плам в Германии, в лагере для интернированных… Там с ним побеседовал журналист, а еще я видела репортаж об условиях в лагере — в общем, неплохие. Тепло. Одежды хватает. Кормят пристойно и т. п.» Леонора узнала об этом от британских властей, которые стали следить за происходящим задолго до освобождения Вудхауза в июне 1941-го. Такой надзор не был привилегией, а входил в план международной операции, которой из Лондона руководило Министерство иностранных дел. Всю войну И-лаги, Оф-лаги и Шта-лаги
