Жизнь впереди - [40]
Директор закончил свой короткий доклад. Сергей Анисимов, конферансье, объявил начало концертному отделению.
Читали Маяковского, сыграли одну и другую фортепианную пьеску, потом хор стал исполнять популярные песни. Одна сошла без помехи, но уже со следующей к исполнителям на подмостках присоединились все зрители в зале.
Анисимов, выручая хор, начал было внушать, каковы обязанности зрителей:
— Нельзя, же так, товарищи!.. Ваше дело — слушать! Что вы, в самом деле! Ведь кружки старались, готовились… Товарищи!.. И вообще так не годится…
В ответ на все его увещевания последовал еще больший беспорядок. Хозяйская сторона, не вытерпев, прежде всех законных сроков обстреляла гостевую сторону серпантином. С шумом разворачиваясь, оседали во всех направлениях цветные ленты. Девочки не пожелали оставаться в долгу и принялись со смехом швырять в мальчишек горстями конфетти. Сразу возник веселый гул, грозивший начисто погубить концерт. Хорошо, что директор еще оставался в зале и поспешил на помощь конферансье. Хор благополучно допел свои песни. А там школьный оркестр под управлением руководителя музыкального кружка заиграл увертюру к «Царской невесте». С высоты грубо сколоченных подмостков, едва прикрытых спереди и с боков кумачом, полились звуки, величавые и пленительные, такие родные, такие русские, что все без исключения — и исполнители и слушатели — все одинаково следили за каждым движением дирижерской палочки. Ни единая из бумажных цветных лент, в таком изобилии опутавших головы и плечи в зале, не шевельнулась, не разорвалась, даже не зашуршала в эти минуты.
Когда заиграл оркестр, Толя в глубине зала, у стены, некоторое время озирался вокруг с вопросительным и удивленным выражением, как будто сомневался: да не чудится ли ему все это?.. Неужели в самом деле их школьный оркестр разучил и так стройно играет самого Римского-Корсакова?.. И не было никаких сомнений — играет, здорово играет! Толя, застыв, с полуприкрытыми глазами слушал, и восторженное удивление на его лице медленно растворялось в кроткой улыбке.
Когда отзвучали последние такты увертюры и хлынули аплодисменты, Толя крепко сжимал и тряс руку Алеше.
— Пусти… Больно!.. Да пусти, черт!.. — смеялся Алеша. — Что ты, чумной, ко мне прицепился?
— Ты подумай… Какую вещь сыграли наши! А? Нет, честное слово… Знаешь… Теперь и ты жди своего! Нет, ей-богу… Раз так, то всякое может быть…
В зале поднялся грохот — Анисимов командовал отрядами своих помощников, уносивших прочь скамьи и освобождавших зал для танцев.
Алешу с Толей вынесло потоком в коридор. Там началось гулянье.
Когда ребята на одной стороне движущегося овала соприкасались с одноклассниками на другой его стороне, начиналась громкая перекличка, следовали вдогонку всякие замечания и шутки, полные загадочного, но будто бы уморительного смысла. Но вовсе не нужна была особая проницательность, чтобы понять их действительное значение: все разыгрывалось для девочек, идущих впереди, все обращено было к ним в нетерпеливой надежде, что вот-вот какая-нибудь и оглянется и улыбнется или словом приветит — и тогда завяжется наконец желанное знакомство… Но нет, девочки не оглядывались, они тоже притворялись, будто слишком увлечены собственными веселыми перешептываниями, чтобы обращать внимание на каких-то мальчишек, следующих за ними по пятам.
— Толя! Смотри! — позвал вдруг Алеша, и тот встрепенулся, поглядывая во все стороны, торопливо спрашивая: «Где? Где?.. Покажи, где?» — Да вон на той стороне… Куда ты смотришь? Вон!
Харламов и тут был одним из первых: он уже гулял с двумя девочками и, непринужденно болтая с ними, возбуждал зависть к себе, кажется, у всех мальчишек школы.
Но Толя ничего этого не замечал. По-прежнему весь во власти «Царской невесты», поэтому полный веры в чудо и в счастье, он спрашивал:
— Да где же? Я не вижу… Где? Которая?
— Разиня! Куда смотришь?.. Вон он, прошел уже…
— Да кто?
— Ну, Коля, Колька наш!
— Ты про Колю… — разочарованно протянул он. — А я думал… думал — ты про ту, которая тебя танцевать учила.
Алеша пристально заглянул ему в глаза.
— Брось, пожалуйста… Ты еще меня разыгрывать будешь!.. Честное слово, рассержусь.
А там начались танцы, и снова пущены были в ход серпантин, конфетти, хлопушки. Становилось жарко. Спустя какой-нибудь час в приоткрытых кое-где фортках седыми и бурными космами клубился пар.
И уже ясно было, что нашим друзьям нечего больше ждать в этот вечер — ни удивительных чудес, ни самых естественных на балу событий. Так и будут они бродить по коридорам либо жаться в зале к стенам. Веселый шум, смех, голоса — все сольется для них в звучание вальса, всегда такого грустного, когда танцуют другие. Скоро, очень скоро, утомившись зрелищем чужого оживления и чужой радости, они отправились бы домой.
Но тут Коля, натанцевавшись вдоволь, держа под руку двух своих новых знакомых, — под руку! — направился через весь зал к простенку между окнами.
— Два Ленских зараз, — сказал он девочкам; одна была светловолосая, курносенькая и бойкая, с серыми ясными глазами, другая — смуглая, очень красивая, с горделивой, даже чуточку надменной осанкой. — Два Ленских, Алеша и Толя! Почему они не танцуют, на какую Ольгу дуются, сказать не берусь. Но ребята они отличные… Знакомьтесь… Лена и Таня!
Свободно и радостно живет советская молодежь. Её не пугает завтрашний день. Перед ней открыты все пути, обеспечено право на труд, право на отдых, право на образование. Радостно жить, учиться и трудиться на благо всех трудящихся, во имя великих идей коммунизма. И, несмотря на это, находятся советские юноши и девушки, облюбовавшие себе насквозь эгоистический, чужеродный, лишь понаслышке усвоенный образ жизни заокеанских молодчиков, любители блатной жизни, охотники укрываться в бездумную, варварски опустошенную жизнь, предпочитающие щеголять грубыми, разнузданными инстинктами!.. Не найти ничего такого, что пришлось бы им по душе.
Это наиболее полная книга самобытного ленинградского писателя Бориса Рощина. В ее основе две повести — «Открытая дверь» и «Не без добрых людей», уже получившие широкую известность. Действие повестей происходит в районной заготовительной конторе, где властвует директор, насаждающий среди рабочих пьянство, дабы легче было подчинять их своей воле. Здоровые силы коллектива, ярким представителем которых является бригадир грузчиков Антоныч, восстают против этого зла. В книгу также вошли повести «Тайна», «Во дворе кричала собака» и другие, а также рассказы о природе и животных.
Автор книг «Голубой дымок вигвама», «Компасу надо верить», «Комендант Черного озера» В. Степаненко в романе «Где ночует зимний ветер» рассказывает о выборе своего места в жизни вчерашней десятиклассницей Анфисой Аникушкиной, приехавшей работать в геологическую партию на Полярный Урал из Москвы. Много интересных людей встречает Анфиса в этот ответственный для нее период — людей разного жизненного опыта, разных профессий. В экспедиции она приобщается к труду, проходит через суровые испытания, познает настоящую дружбу, встречает свою любовь.
В книгу украинского прозаика Федора Непоменко входят новые повесть и рассказы. В повести «Во всей своей полынной горечи» рассказывается о трагической судьбе колхозного объездчика Прокопа Багния. Жить среди людей, быть перед ними ответственным за каждый свой поступок — нравственный закон жизни каждого человека, и забвение его приводит к моральному распаду личности — такова главная идея повести, действие которой происходит в украинской деревне шестидесятых годов.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Прозу Любови Заворотчевой отличает лиризм в изображении характеров сибиряков и особенно сибирячек, людей удивительной душевной красоты, нравственно цельных, щедрых на добро, и публицистическая острота постановки наболевших проблем Тюменщины, где сегодня патриархальный уклад жизни многонационального коренного населения переворочен бурным и порой беспощадным — к природе и вековечным традициям — вторжением нефтедобытчиков. Главная удача писательницы — выхваченные из глубинки женские образы и судьбы.