Жизнь в зеленом цвете - 5 - [3]

Дадли курил в основном ментоловые сигареты - должно быть, ему казалось, что это очень и очень круто. Гарри ничего не оставалось, как курить их же, и он временами ощущал себя большой ходячей жвачкой, настолько его волосы и одежда пропитывались неестественным запахом мяты. Поэтому почти каждая ночь заканчивалась тем, что Гарри мчался в душ и наскоро смывал с себя лишние запахи - не дай Мерлин, учует тётя Петунья или Дадли… «И будет большой и страшный * * * * * * »… Под душем были видны и шрамы на руке, нанесённые Гарри самому себе этой весной (днём они были закрыты растянутыми до предела рукавами футболки), и он задавался вопросом, много ли времени пройдёт, прежде чем его можно будет принять за помолодевшего Аластора Грюма. Нос пока на месте, да и обе ноги тоже… но при таком ритме жизни это не проблема…

Серая тоска повисла над Литтл-Уингингом, вползла Гарри в душу и устроилась там клубком; что-то должно было случиться, чтобы разогнать её, что-то зрело в густом зное, который можно было потрогать руками и аккуратно сложить в угол - пригодится котлеты разогревать... Что-то, похожее на грозу - но куда более осмысленное, чем гроза. Более пугающее, более опасное, более… продуманное.

Солнце всё клонилось к закату, неторопливо и вальяжно, словно красуясь, выделываясь невесть перед кем; в гостиной отыграли своё семичасовые новости. Гарри слушал их краем уха, надеясь хоть там почерпнуть информацию о Вольдеморте - в конце концов, вряд ли тот оставил бы магглов в покое только потому, что всего лишь с месяц как возродился. Какие-нибудь массовые убийства, необъяснимые несчастные случаи с большим количеством жертв… но самым трагичным сообщением был сюжет о попугайчике, научившемся кататься на водных лыжах. Как же надо было измываться над бедной птицей, чтобы выдрессировать её кататься на лыжах…

Внезапно тишину Прайвет-драйв прорезал хлопок, до боли напомнивший Гарри звук аппарации; он вскочил, как ошпаренный, вытягивая вперёд руку с огоньком, готовым в любой момент перерасти в полноценный язык пламени. Из-под стоявшей неподалёку на улице машины рысью выметнулась очумевшая от неожиданности кошка; из гостиной донёсся крик ярости, и дядя Вернон, не долго думая, высунул в окно свои лапищи и сжал ими горло Гарри.

Перед глазами у Гарри замелькали цветные круги - дядя давил, как клещами, мгновенно перекрыв Гарри доступ воздуха в лёгкие.

- Немедленно прекрати свои штучки!! - рычал дядя Вернон, своей яростной одышкой интенсивно раздувая волосы на затылке Гарри. - Убери ЭТО!!!

Под «этим», надо полагать, имелся в виду огонь; Гарри погасил его недюжинным усилием воли, но дядя и не подумал ослабить хватку. Глаза Гарри закатились, колени начали подгибаться… он рвал обеими руками пальцы дяди Вернона со своего горла, но никакого эффекта не добился. Тогда он позволил огню снова вырваться на волю - совсем чуть-чуть, совсем немного… Но этого хватило, чтобы дядя отпрянул с воплем, который не решились бы напечатать ни в одной книге, помимо специализированного справочника ненормативной лексики.

Гарри брякнулся на землю под окном, где только что лежал - вот оно всё и вернулось на круги своя; кислотно-яркие звёзды хаотично прыгали у него перед глазами, словно уворачиваясь от пулемётной очереди. Горло ныло, и Гарри был готов поклясться на чём угодно, что на шее останутся синяки.

- Что это ты себе позволяешь, негодный мальчишка?! - дядя Вернон, усиленно тряся в воздухе пострадавшей рукой, продолжал разоряться - правда, немного снизив громкость, потому что любопытные соседи уже высовывали носы из своих окон.

- Это не я, - просипел Гарри и закашлялся.

- А КТО?!!!

- Не знаю, - честно сказал Гарри, садясь и предусмотрительно отползая на несколько футов в сторону.

- Хорошенькое дело, - кипел дядя Вернон, пока тётя Петуния смазывала ему тыльную сторону мясистой ладони мазью от ожогов. - Какого дьявола ты ошивался под окном, а?

- Лежал, - ответил Гарри, подумав немного, - слушал новости…

- На черта тебе наши новости? - дядя Вернон был искренне удивлён. - Нечего мне мозги полоскать, понял? В наших новостях ничего про таких, как ты, не бывает…

- Это вы так думаете, - устало сказал Гарри. - Вы просто не знаете.

- Чего не знаем? - бдительно уточнил дядя Вернон; суженные, и без того крохотные блёкло-голубые глазки поблёскивали подозрительностью.

- Да ни * * * вы не знаете!! - взорвался Гарри, вскочил, одним прыжком перемахнул через ограду сада и скрылся за поворотом прежде, чем ошеломлённые таким неприкрытым хамством Дурсли успели что-нибудь сказать или сделать.

Позже вечером, когда он вернётся в дом Дурслей, ему придётся поплатиться за свою наглость. Но до этого знаменательного воспитательного момента у Гарри оставалось ещё некоторое время, и ему хотелось провести его спокойно.

Над Литтл-Уингингом чинно и солидно сгущались сумерки; Гарри брёл по пустой улице, рассеянно пиная перед собой помятую консервную банку, и предавался раздумьям. Всё это время он выписывал «Ежедневный пророк», чтобы искать информацию и там. Но Министерство на все лады отрицало саму возможность того, что Вольдеморт вернулся, и склоняло имя Гарри, как могло. Фразы типа «сказочка, достойная Гарри Поттера», «чушь, подобная россказням Поттера», «просто помешанный, как будто у него на лбу шрам в форме молнии» встречались через статью; особенно старалась Рита Скитер. «Пророк» с упорством Катона, впопад и невпопад твердившего, что Карфаген должен быть разрушен, вдалбливало в головы своих подписчиков, что Гарри - законченный псих.