Жизнь в Советском Союзе была... - [6]

Со старого места шанхайская братва привезла и некоторые свои привычки. Во-первых, террор к окружающим. Правда, на «Колхозке» им пошустрить не удавалось, там и своих хулиганов имелось в достаточном количестве, но мирное население новостроек в своем и соседних кварталах обижать у них сил хватало. Во-вторых, они выстроили целый городок из сараюшек и каких-то будочек, где держали голубей, собак и прочую живность, заняв часть проспекта Победы напротив своих домов вдоль забора автомобильного училища. Снесли этот зоопарк только при асфальтировании проспекта.

С шанхайцами наши мостопоездские пацаны и парни не дружили и порою дрались, и, согласно легендам, на Великой Куче Щебня, которая была пограничной между нами и располагалась на том месте, где теперь стоит дом N 204 по проспекту Победы, не раз устраивали массовые дуэли, бросая друг в друга камнями.

Мы вообще долгое время относились к «шанхайцам» так же, как жители Средиземья относились к оркам: опасные и неприятные соседи.

На востоке у нас был один великий сосед. Нет не Китай, а ЧВВАКУ — Челябинское высшее военное автомобильное командное училище. Занимало оно одно всю территорию бывших Красных казарм. Между прочим, я еще застал времена, когда остановка общественного транспорта, именуемая ныне «Автомобильный институт», называлась именно так: «Красные казармы». Глядя из окна автобуса (троллейбус по Свердловскому проспекту еще не ходил), я думал: «Интересно, а почему она так называется»? И приходил к выводу, что либо в честь неказистого строения, побеленного в нежно розовый цвет, через двери которого входили и выходили военные, либо в честь Красной Армии. На самом деле старое здание КПП и гарнизонного магазинчика, которые я видел тогда из окна автобуса, к названию остановки отношения не имели. Только позднее, попав однажды на территорию училища, я, наконец, увидел те самые знаменитые дореволюционные казармы 196-го Инсарского полка, в честь которых и называли военный городок и автобусную остановку. Они действительно красные, поскольку построены из красно-коричневого кирпича.

Вот курсанты из училища нам нравились. Во-первых, они были мирные люди, хотя и военные. С местными парнями они не дрались, деньги не отнимали, подзатыльники мелкоте не отвешивали. Во-вторых, после недавно закончившейся войны у всех пацанов Страны Советов был культ военных, и ко всем служивым мы относились очень хорошо. Да и сами курсанты шестидесятых годов были не то, что нынешние солдатики и офицеры, строевая выправка и дисциплина у них была на высоте. Ну а в-третьих, автомобильное училище было неиссякаемым источником воинской атрибутики — пилоток, звездочек, эмблем и погон, всего того, что так ценно для мальчишек. Потом многие юноши нашей округи поступали в это училище.

С юга от нас был «Тот Двор» — единокровные наши мостопоездцы — дома 34-й по улице Краснознаменной и 29-й по Колхозной. По идее мы должны были жить одним большим кварталом, но между нами стоял детский сад и своим забором аккуратно разгораживал нас на два самостоятельных двора. Люди вместе работали, дети вместе ходили в садик и в школу, но все равно говорили: «а он в том дворе живет», или «мама, я в тот двор пойду, там в футбол поиграю». И все сразу понимали, о чем речь и где надо искать человека. В общем, это были наши главные союзники. И хотя в каждом дворе была своя шайка-лейка, но нам ничего не мешало объединять свои усилия в экстренных случаях.

В дальнем углу «того двора», огороженная с трех сторон деревянным забором, располагалась Баня № 7. Возводилась она одновременно с тем же 34-м домом — мои старшие братья бегали еще по обеим стройкам. Возможно, баню даже строил Мостопоезд, но мы как-то не считали ее своей, уж слишком много народу с Колхозного и Аэродромного поселков ее посещали, мы были каплями в их океане. Поэтому баня была как бы нейтральной землей. Постоянное присутствие взрослых и частое появление в бане курсантов не позволяло каким-либо молодежным дружинам заявить свои права на ее территорию, и мы, даже будучи малышами, не боялись туда ходить по одному, но в тоже время не чувствовали себя там и хозяевами.

С юго-запада, сразу за котельной находилась школа № 9. Самое высокое здание в округе до строительства на нашей улице девятиэтажных домов. Хотя этажей в ней было только четыре, но это были полнометражные этажи в 3–3,5 метра высотой, так что даже пятиэтажные хрущевки с их потолками в два двадцать не могли смотреть на нее сверху вниз.

Возле школы был стадион с футбольным полем, небольшая спортивная площадка с баскетбольными щитами, сквер с кустарниками и тополями, задний двор с какими-то сараями и гаражом, и весьма приличный школьный сад с фруктовыми деревьями и кустами. Все это хозяйство, размером примерно в гектар, было огорожено солидной железной оградой с острыми пиками по верхней кромке. Правда, уже в то время в железном заборе кое-где были дыры. Напомню, все-таки дело происходило в России, а наш народ обходить препятствия не любит и по возможности всегда прокладывает себе короткие пути.

Школьный сад — это вообще отдельная песня. Это место было одновременно притягательным, романтичным, героическим и опасным. И, что самое интересное, поначалу сад даже охранялся. Там имелся самый настоящий сторож, тот самый, который с «ружжом и с солью». Я, будучи мелким, сам видел какого-то старичка-пенсионера с винтовкой за спиной (скорей всего «воздушкой»), который через забор переругивался с нашими старшими пацанами.