Жизнь-в-сновидении - [5]

Все тело Делии сотрясалось от едва сдерживаемого хохота. Она сделала усилие, чтобы взять себя в руки и сказала:

— Реально ничего не изменилось. Женщины остаются рабами. Рабыни, которые получили образование, заняты сейчас выяснением истоков социального и политического насилия, направленного против женщин. Ни одна из рабынь, однако, не может сосредоточить внимание на корне их рабства — половом акте, — если только он не заключается в изнасиловании или не связан с другими формами физического насилия.

Слабая улыбка разомкнула ее губы, когда она сказала, что верующие мужчины, философы, а также мужчины от науки в течение веков утверждали и, конечно, продолжают утверждать, что мужчины и женщины должны следовать биологическому, Богом данному императиву, обязывающему их поступать в соответствии с их сексуальными репродуктивными возможностями.

— Мы были поставлены в условия, заставляющие верить, что секс — это хорошо для нас, — подчеркнула она.

— Эта берущая начало от рождения вера и принятие ее делают нас неспособными правильно поставить вопрос.

— И что это за вопрос? — спросила я, с трудом сдерживая смех, вызванный ее нелепыми убеждениями.

Казалось, что Делия не слышит меня. Она молчала так долго, что мне показалось, что она задремала, и поэтому я вздрогнула, когда она произнесла:

— Вопрос, который никто не отваживается задать, — это что делать нам, женщинам, чтобы занять соответствующее положение?

— В самом деле, Делия, — воскликнула я в притворном испуге.

— Затуманенность разума женщин настолько тотальна, что мы готовы касаться всех других вопросов нашего положения, за исключением того, который является причиной всего, — заявила она.

— Но Делия, мы не можем жить без секса, — засмеялась я. — Что случится с человеческим родом, если мы не...

Она прервала и мой вопрос, и мой смех повелительным жестом руки.

— В настоящее время женщины, подобные тебе, в своем рвении относительно равенства подражают мужчинам, — сказала она. — Женщины имитируют мужчин в такой доходящей до абсурда степени, что секс, которым они занимаются, не имеет никакого отношения к рождению человека. Они приравняли свободу к сексу, даже не рассматривая, что секс дает для их физического и эмоционального здоровья. Мы подверглись настолько основательному внушению, что твердо верим: секс является для нас благом.

Она подтолкнула меня локтем, а затем, пародируя декламацию нараспев, стала импровизировать:

— Секс — благо для вас. Он доставляет удовольствие. Он необходим. Он смягчает депрессии, репрессии и фрустрации. Он исцеляет головную боль, низкое и высокое давление крови. Он заставляет исчезнуть прыщи. Он вызывает рост вашей груди и бедер. Он регулирует ваш менструальный цикл. Короче говоря, это фантастика! Это полезно для женщин. Каждый подтвердит это. Каждый порекомендует. — Она остановилась на мгновение, а затем завершила с нарочитой актерской выразительностью: — «Каждый день сношаться — к врачам не обращаться».[1]

Я нашла ее представление ужасно смешным, но потом внезапно отрезвела, когда вспомнила, как семья и друзья, включая нашего семейного врача, советовали то же самое, правда, не так грубо, — в качестве средства от всех подростковых хворей, которые у меня были. Потом это превратилось в жесткое репрессивное окружение, утверждавшее, что когда я выйду замуж, у меня будут регулярные менструальные циклы. Я наберу вес. Я буду лучше спать. У меня будет мягкий характер.

— Я не вижу ничего плохого в желании секса и любви, — произнесла я, защищаясь. — Когда бы я ни занималась этим, мне всегда очень нравилось. И никто не затуманивал мой разум. Я свободна! Я выбираю, кого хочу и когда хочу. В темных глазах Делии сверкали искры веселья. — Выбор тобою партнера никоим образом не меняет того факта, что тебя трахали.

Затем с улыбкой, как бы смягчая грубость своих слов, она добавила:

— Приравнять свободу к сексу — это злая ирония. Мужчины настолько полностью, настолько тотально затуманили наш разум, что мы теперь совершенно лишены энергии и воображения, чтобы сосредоточиться на действительной причине нашего порабощения, — подчеркнула она. — Желать мужчину сексуально или влюбиться романтически — вот всего лишь два варианта выбора, предоставленного рабыням. И все, что мы говорили об этих двух вариантах, служит только оправданием для нашего соучастия и невежества.

Я была возмущена. Мне ничего не оставалось, как решить, что она — одна из представительниц угнетенных сварливых женщин-мужененавистниц.

— Почему ты так не любишь мужчин, Делия? — спросила я своим самым развязным тоном.

— У меня нет нелюбви к ним, — заверила она меня. — Единственное, что я страстно ненавижу, — это наше нежелание испытать, насколько основательно мы подверглись внушению. На нас оказывают настолько яростное и самодовольное давление, что мы стали старательными соучастницами. А если женщина осмеливается вести себя иначе, то она подвергается гонениям и осмеянию как мужененавистница или ненормальная.

Покраснев от смущения, я тайком бросила на нее взгляд. Я решила, что она так пренебрежительно отзывается о сексе и любви прежде всего потому, что она старая. Физические желания остались для нее позади. Тихо хохотнув, Делия закинула руки за голову. — Мои физические желания остались позади не потому, что я старая, — сообщила она, — а потому, что мне дали шанс использовать мою энергию и воображение, чтобы стать чем-то отличным от рабыни, на роль которой меня готовили.