Жизнь-в-сновидении - [102]
— У меня был приступ интуиции. Что-то плохо! — сказала я, повышая голос против собственного желания.
Исидоро Балтасар кивнул и сказал сухим тоном:
— Маги уходят.
— Когда? — невольно вскрикнула я.
— Может, завтра или послезавтра. Или через месяц. Но уход неминуем.
С облегчением вздохнув, я откинулась на спинку сиденья и сознательно расслабилась.
— Они говорят, что собираются уходить, еще с того дня, как я их встретила, а уже больше трех лет прошло, — пробормотала я про себя, но лучше от этого мне не стало.
Исидоро Балтасар повернулся и посмотрел на меня. На лице была маска полного презрения. Было видно, что он пытается скрыть свое недовольство. Улыбнувшись, он хлопнул меня по колену и тихо сказал:
— В мире магов мы не можем привязываться к фактам. Если маги говорят что-то так долго, что это начинает раздражать, — значит, они готовят тебя к этому. Не смешивай их магические пути со своими дурацкими путями. — И тут же осадил меня своими строгим взглядом неулыбающихся глаз.
Я молча кивнула. Его слова не рассердили меня. Я была слишком напугана и сидела тихо.
Дорога отняла немного времени, а может быть, мне так показалось. Мы по очереди спали и вели машину и к полудню следующего дня были у дома ведьм. Как только затих мотор, мы оба выпрыгнули из машины и, хлопнув дверьми, побежали в дом.
— В чем дело? — спросил смотритель. Он стоял у парадной двери, явно озадаченный нашим внезапным и шумным прибытием. — Вы что, воюете или гоняетесь друг за другом? — Он посмотрел сначала на Исидоро Балтасара, потом на меня. — Ого, как разогнались!
— Когда? Когда вы уходите? — Повторяла я механически, не в состоянии больше сдерживать свои растущие беспокойство и страх.
Смеясь, смотритель ободряюще похлопал меня по спине, и произнес: — Я никуда не собираюсь. От меня так просто не отделаешься. — Его слова прозвучали достаточно искренне, но не рассеяли мою тревогу.
Я изучающе смотрела в его лицо, в глаза, пытаясь определить, не обманывает ли он, но видела в них только доброту и искренность. Осознав, что Исидоро Балтасар ушел, я снова напряглась. Он исчез бесшумно и быстро, словно тень.
Почувствовав мое волнение, смотритель указал на дом. Оттуда послышался протестующий голос Исидоро Балтасара, а потом его смех.
— Все здесь? — спросила я, обходя смотрителя.
— Они дома, но туда тебе нельзя. Тебя не ждали и попросили меня поговорить с тобой. — Он широко раскинул руки, преграждая мне путь и не слыша моих возражений, потом взял меня за руку и увел от двери. — Пойдем во двор и соберем немного листьев, — предложил он, — сожжем их, а пепел оставим водяным феям. Может, они превратят его в золото.
Собирая листья в кучи, мы не разговаривали, и физическая работа, скрежет грабель по земле успокоили меня.
Мы долго собирали и сжигали листья. Неожиданно я почувствовала, что во дворе появился кто-то еще. Я обернулась и увидела Флоринду. Сидя на скамейке под деревом сапоге в белых брюках и в белом жакете, она была похожа на привидение. Ее лицо затеняла широкополая соломенная шляпа, а в руке был кружевной веер. Она казалась неземным существом и выглядела такой отчужденной, что я просто застыла на месте, абсолютно завороженная. Я сделала к ней несколько шагов, но она никак не прореагировала на мое присутствие, и я остановилась. Не страх быть отверженной, а скорее какое-то неписаное, но подсознательно признаваемое правило удерживало меня от того, чтобы привлечь ее внимание.
Когда к ней присоединился смотритель, я взяла грабли, прислоненные к дереву, и медленно приблизилась. Рассеянно улыбаясь, смотритель взглянул на меня, поглощенный речью Флоринды. Они говорили на незнакомом мне языке, но я слушала как зачарованная. Не знаю почему — то ли из-за языка, то ли из-за привязанности к старику, — но ее хрипловатый голос звучал ласково, необычно и особенно нежно.
Внезапно она поднялась со скамейки и зигзагами, словно в ней развернулась какая-то скрытая пружина, пошла через расчищенный двор, задерживаясь на мгновенье, словно колибри, у каждого дерева, прикасаясь то там, то тут к листу или цветку.
Я подняла руку, чтобы привлечь ее внимание, но меня отвлекла ярко-голубая бабочка, отбрасывавшая в воздухе голубые тени. Она подлетела ко мне и опустилась на руку. Широкие трепещущие крылья раскрылись, и их густая тень упала мне на пальцы. Она потерла лапками головку, и, несколько раз сложив и расправив крылышки, снова взлетела, оставив на моем среднем пальце кольцо в форме треугольной бабочки.
В уверенности, что это оптический обман, я несколько раз тряхнула кистью. — Фокус, да? — спросила я смотрителя срывающимся голосом. — Оптический обман?
Смотритель покачал головой, и его лицо сморщила самая лучезарная из всех улыбок. — Красивое кольцо, — промолвил он, беря меня за руку. — Великолепный подарок.
— Подарок, — повторила я. На мгновенье меня озарила догадка, которая быстро исчезла, оставив меня в полнейшей растерянности. — Кто надел мне кольцо? — спросила я, рассматривая эту драгоценную вещь. Усики и продолговатое тельце, разделяющее треугольник, были выполнены из филигранного белого золота и усеяны крохотными бриллиантами.
