Жизнь в эпизодах - [36]

Комната, которая долгое время служила нам всем спальней, была по совместительству и моей детской. Там на стене висела белая магнитная доска с буквами и цифрами и хранились в шкафу и на полках игрушки. В антресоли шкафа я сделала своим куклам дом, состоявший из спальни и гостиной с красиво сервированным круглым столом. Больше всего из кукол я любила беременную Синди и Бэль с Принцем, которого можно было переодевать в чудовище, из любимого диснеевского мультика. Это чудо привезла из Перми мама.

Еще у меня была любимая обезьяна Анфиса и кукла Маша с тряпичным телом. Их обеих я учила у доски в школе и ставила им кровожадно двойки. Иногда я представляла, что Маша – моя младшая сестра, и возила ее в большой, но тем не менее игрушечной красной коляске, в которой старшая сестра с ее подружками, по рассказам мамы, катали меня саму лет до трех, пока не провалилось подо мной дно. С моей реальной сестрой в силу большой разницы в возрасте мы провели в моем детстве мало времени под одной крышей, когда мне было 5, сестра уже переехала жить к своему будущему мужу в другой район города, и я почти ничего не помню из тех ранних лет, но знаю, что Лена была мне хорошей няней.

Впрочем, я и одна в квартире без братьев и сестер не скучала.

Я могла часами собирать конструктор-дом. У него была очень интересная упаковка – большое розовое ведро с крышкой. Я его то и дело доставала и собирала из деталей дома разной конфигурации. По сей день все детальки на месте. В этот конструктор уже играл мой сын, и я храню его для будущих детей нашей семьи. Он настолько хорош, что актуален даже сейчас во время чрезвычайного изобилия игрушек.

Я много читала, любила смотреть вечером диафильмы с проектора. В 1992-м у нас появились видеомагнитофон и приставка «Денди». Мы записывали любимые фильмы и мультики с телевизора, переписывали кассеты у друзей, брали в прокате. Я любила смотреть мультфильмы, но не торчала у телевизора часами. «Денди» тоже доставала из коробки нечасто. Все время чем-то была занята, часто ходила в гости к подружкам из подъезда и любила ходить на ночевку к троюродной сестре Рите.

С Ритой отношения у нас были бурными. Поскольку с моей родной сестрой мы толково узнали друг друга и подружились, можно сказать, уже после того, как я сделала ее тетей, почти все бремя сестринства легло на Риткины плечи. Почему бремя? А потому что мы когда-то спорили не на жизнь, а на смерть и нещадно лупили друг друга пластмассовыми пупсами. Я – догола раздетой куклой Дашей с бескомпромиссно подрисованными на белом тельце первичными половыми признаками, Рита – не помню, какой куклой. Конечно, мы редко дрались, куда чаще ставили пластинку в проигрыватель и танцевали под «Мастера и Маргариту» Игоря Николаева или «Марину» Филиппа Киркорова. И был у нас аттракцион: мы выключали свет, вставали в разных концах комнаты спиной друг к другу, а потом разгонялись и топили, стараясь не промахнуться, до заднебамперного столкновения, задыхаясь от едва сдерживаемого смеха, порой друг до друга не добегали, потому что от смеха можно было не ровен час описаться.

Иногда у меня складывалось ощущение, что Ритина бабушка выбирала развлечение под стать нам: она лупила Риту тапкой за наши проказы, тапка летела очень стремительно по траектории «коридор – гостиная» и попадала снайперски только в Ритку, потому что я-то была в гостях, меня не воспитывали, и мне Риту было жалко. Еще мы любили ржать за столом. Чай на нас действовал, как веселящий газ, и было ни с чего так смешно, что чай шел носом. Пончики бабулины успевали как-то проглотить, чтоб не подавиться, а вот чай из красных чашек с белыми кругами совершал свой круговорот в природе только так: ноздри-блюдце-пищевод.

Где-то в недрах Ритиной квартиры пропала моя книга «Откуда берутся дети», где уже ничего подрисовывать было не надо, и та самая корона с конкурса «Золушка-92». Но самый черный день нашей дружбы настал, когда творческая Рита разукрасила черно-белые рисунки в моей книге «Малыш и Карлсон». Я сначала хотела предать сестру анафеме, а потом подумала: «А что, так можно было?» Сейчас, будучи взрослыми женщинами, мы разукрасили наши жизни. И мы очень дружны.

Интинские годы в памяти моих родителей – самое счастливое время их жизни. И я понимаю почему. Они были молоды и полны сил, оба хорошо зарабатывали, и, чуть ли не главное, у них была самая дружная компания друзей на свете! Именно благодаря Инте в моей душе запечатлелся образ настоящей дружбы. Друзья были рядом и в радости, и в горе. И даже несмотря на то, что все из нашей компании разъехались почти в одно и то же время по разным городам, дружба продолжается, продолжаются встречи, поездки друг к другу и теплые телефонные разговоры.

Все праздники мы отмечали огромной толпой взрослых и детей человек по 20. Это средняя численность нашей компании. Мы, дети, рядом со взрослыми никогда не чувствовали себя лишними. Мы нашим родителям были интересны. Нас везде брали с собой: и на природу, и в гости. У нас были и общие игры, и время раздельного существования: взрослые в гостиной, дети – в детской.