Жизнь, театр, кино - [145]

- Верно рассказал, так было!

- Так вот, мин херц, я не могу расшифровать, почему "рыжий дьявол" и почему с "огненными глазами"?

Толстой покосился на поставленный ему стакан чая, сердито его отодвинул и сказал, сунув в рот трубку:

- Можно себе представить, как Меншиков "выпроводил" дипломата с лестницы, если он показался ему "рыжим", да еще с "огненными" глазами. Представляешь, что там было?

- Но почему же дьявол?

- Ну, а дьяволом он его просто обругал, когда, сидя внизу на площадке, почесывал задницу!

А вот насчет сходства с Петром? Что ж, это стоит подумать. Маленькие усики штопорком и буйный зачес волос дадут стремительность, и летящие брови тоже хорошо! А?! Владимир Михайлович, как ты думаешь?

И Петров, перед которым почему-то появилась рюмка коньяка, которую он тут же опрокинул, сказал:

- Посмотрим! Увидим! Посоветуемся! Они с Анджаном сегодня что-то уже делали. Взглянем на фото! Поговорим! Проверим!

На первых фото я был похож на недоразвитого цыпленка, пришлось осторожно, меняя деталь за деталью, уравновешивать прическу с бровями, брови с усами, а все вместе с лицом и костюмом, пока не сказали все, в том числе и члены художественного совета: "Вот теперь хорошо!".

Вскоре начались съемки, все заработало, и Толстой уехал в Карлсбад (Карловы Вары) лечиться. Советоваться было не с кем. Но даже в те короткие встречи, которые состоялись, он умел двумя - тремя меткими сравнениями, хлестким определением или даже просто вовремя прозвучавшим "гы, гы, гы" раскрыть целый новый мир в жизни образа и взбудоражить надолго фантазию.

"Взятие крепости"

Снимали натуру под Ленинградом. В Озерках между двумя холмами были построены крепостные ворота, башня и стены города Нарвы. Если смотреть на съемочную площадку с террасы дачи, где мы отдыхали, обедали и где всегда стоял кипящий самовар, то вид был необыкновенно живописным.

'Степан Разин'. Режиссеры О. Преображенская и И. Правов.

'Мосфильм'. 1939 год. Боярский сын Лазунка был еще одной фигурой в ряду моих 'исторических' героев

Слева, на фоне воды, высилась шведская осажденная крепость. На зубчатых стенах ходили солдаты, пушкари изредка производили выстрел из крепостного орудия, и "чугунное" ядро, пролетев метров двадцать, "хлюпалось" среди наступавших петровских пехотинцев. Через глубокий ров был перекинут цепной мост. Ворота крепости были разбиты, и, плотно заслонив узкий проход, на мосту стояли шведские солдаты, защищая вход в город. Съемки шли у ворот крепости, снимали шведов, готовившихся отразить атаку драгун. Справа, за холмистыми дюнами, спрятаны были драгуны Меншикова. Они были спокойно заняты своими делами: кто лежал прямо на песке, задрав кверху натруженные ноги, кто читал "Комсомольскую правду" (солдаты молодые) или другую газету, а кто просто покуривал, весело чему-то смеясь. Жизнь шла, как на настоящем бивуаке.

Лошади, собранные вместе, обмахивались хвостами, отгоняя оводов, слетавшихся со всего взморья. Тут же на холмах и деревьях сидели ребята, пуская от восторга слюну, и наблюдали "настоящий петровский бой". Но вот пришли гонцы с площадки от режиссера и сообщили, что после перерыва начнут снимать атаку драгун.

- Владимир Михайлович просит, чтобы вы, Михаил Иванович, проверили свою лошадь и не сели бы на вороную, как вчера, вместо своей серой!

'Степан Разин'. Режиссеры О. Преображенская и И. Правов. 'Мосфильм'. 1939 год. Сценой встречи Степана (А. Абрикосов) с Лазункой (М. Жаров) Ольга Преображенская начала съемкикартины 'Степан Разин'

Небо для съемок - роскошное. По лазурно-голубому плывут белые барашки облаков. Боковое солнце освещало дорогу к крепости и башню, на которой развевался флаг. Красота!

Операторы торопили. Наконец все на местах.

Раздалась команда:

- Моторы! Начали!

Серый красавец, на котором сидел Меншиков, заржал. Светлейший, похлопав коня ласково по шее, быстро поднялся на стременах. Стало тихо.

'Степан Разин'. Режиссеры О. Преображенская и И. Правов. 'Мосфильм'. 1939 год. ...Расписные челны Стеньки Разина снимали не только на Волге, но и в павильоне 'Мосфильма'. НаЛазунку надели чалму

И вдруг истошно:

- Солдаты! В крепости вино и бабы! Даю три дня на разгул! Вперед! За мной! Ура!

Прозвучал сигнал горна, и драгуны, обогнув холм и вынув сабли, вышли на оперативный простор. С криками: "Ура! Ура! Ура!" рванулась красномундирная лавина по прямой - к перекидному мосту.

Со стены крепости раздались залпы, и круглые, как футбольные мячи, ядра с зажженными фитилями, шипя и вертясь, но теряя скорость, стали плюхаться и шлепать среди всадников Меншикова, не причиняя им особого беспокойства.

Меншиков, поймав летящее прямо в него ядро, лихо развернул руку и с ходу бросил его назад, на мост, в группу шведов. Ядро зашипело, с сердитым гулом закрутилось, как волчок, и, перескочив через край моста, утонуло во рву. Шведы, прячась от гранаты, сломали строй, и Меншиков первым стремительно врезался в неприятельскую пехоту, охранявшую ворота.

Смяв охрану, драгуны, рубя саблями направо и налево, устремились через ворота в крепость.

Возбужденный, с горящими глазами, Меншиков опять поднялся на стременах и, охрипшим голосом крикнув: "Ура! Вперед!", дал шпоры... Но лошадь, сделав рывок, споткнулась о бревно, всадник вылетел из седла и, перелетев через голову лошади, ударился о крепостную стену.