Жизнь Штефана Великого - [51]

Да, дело было не только в этом. Альбрехт — неспокойный и спесивый король. Еще при жизни родителя он ходил ратью на ногайцев и преследовал их в Диком поле. После смерти Казимира он восстал против воли собственного отца, оспаривая право брата на престол. Так что Владиславу досталась угрская корона, а властный и надменный круль Альбрехт занял место отца. Теперь же замыслы его шли еще дальше. Было у них еще два брата. Александр княжил в Литве, а Сигизмунду нужна была вотчина. Вот он и получит Молдавию. И надо всеми старшим и сильнейшим будет он, Альбрехт.

Все это хорошо понимал Штефан. Новая несправедливость подкрепляла его старые права. Прозорливый и спокойный и во гневе думал он о расплате будущей. И дожидался листопада, чтобы снова повести конников в Покутье и в польское порубежье. В то же время князь позаботился послать искусных послов к венгерским графам, уведомляя их о желании Альбрехта-короля подчинить ляшской короне Молдавию. Старые венгерские графы, ведая, что молдавским воеводам неугодна и венгерская корона, стали подозревать своего короля Владислава, что он служит скорее интересам Польши и ягеллонов, нежели интересам угрской земли. И в Польше Штефановы друзья не сидели сложа руки. Ибо в той стране было немало магнатов и храбрых рыцарей, помнивших о подвигах молдавского князя во имя христианской веры.

— Если он теперь и согрешил, — доказывали они, — так призовем его именем Христа начать переговоры. Мы уверены, что он придет. Ибо при старом короле молдавский паладин был лучшим нашим доброхотом.

— Нельзя нам совершать такое, — доказывал на сейме вельможный пан Мечислав Домбровский, приятель господаря. — Разве можно, не срамясь, нападать на Христова воина? Обращаю ваше внимание, ясновельможные паны, что наш молодой круль желает нарушить старые и добрые порядки. По доброму старинному обычаю, мы, паны, хозяева в сей Республике наших дедов. Его величество желает устранить нас и править единолично. Только теперь я вижу, как мы ошиблись, допустив в наставники принцу Альбрехту итальянского пришельца. Как видно, сей Филиппо Буонакорси, именующий себя Калимахом, многому научил своего господина. Пресловутый Калимах стал теперь самым доверенным советником его величества. Он-то и учит его губить нас, магнатов. Он же надоумил короля стереть с лица земли Молдавское господарство.

К Альбрехту от имени панов явился сам преосвященный Креслав, Владиславский епископ, и дал ему добрый совет не вести войн, кои не приносят пользу Республике; и особенно оставить одну мысль, которая может принести ему большой вред. Все старые ляшские паны помнят, какие несметные рати вел Магомет-султан в Молдавскую землю; помнят и в каком виде эти рати оттуда уходили.

Король поднялся, грозный и великолепный.

— Святой отец, — сдержанно заговорил он, — в делах своих я никому не отдаю отчета. Господь укажет мне, как поступить; а храбрая рука моя совершит положенное. Воротись к своим ксендзам, а уж заботу о войнах оставь крулю. Если бы я думал, что моей одежде ведомы тайные умыслы мои, я бы кинул ее в огонь. Имеющие уши да услышат, покуда не постиг их гнев короля.

Тайное решение двух братьев-королей в Лойтшау уже не было тайной ни для ляшских сановников, ни для Штефана. А посему господарь готовился к войне с великим тщанием. Король Альбрехт, между тем, старался убедить дипломатов, что слабость их заключена в их искусных хитросплетениях. Разве нельзя обмануть турок и заставить их поверить, что ополчившиеся ляшские войска идут на крепости Причерноморья? Разве мог бы подумать Штефан-паладин, сподвижник Христа, как прозвал его римский папа, что христианский король пойдет ратью на христианского князя и старого друга? На самом деле, это война против османов, а они — мол — ничего о том не ведают и почивают в своем Стамбуле на докончальных грамотах.

— Жила-была лиса, — говаривал с улыбкой круль советнику и наставнику своему Филиппо Буонакорси, когда они вдвоем обсуждали план молдавской кампании. — Жила-была старая лиса и ловко обходила капканы старых охотников. Ибо знала, где находятся эти капканы и кто их ставит. А покуда она, по своему обыкновению, настороженно следила за старыми охотниками, появился неожиданно новый и пронзил ее одним ударом копья.

III

Итак, охотник завершил свои приготовления к лету 1496 года. Частые тайные гонцы Альбрехта спешили к Буде. К этому же времени, в июле, из царьградского Богдан-сераля отправилось в Молдавию печальное посольство старых служителей княжича Алексэндрела. Его светлость Алексэндрел, подточенный недугом, томившим его в последнее время, умер среди немногих верных слуг на том чужедальном берегу. Ни один греческий и итальянский лекарь не смог найти причин болезни. Султанские посланцы сопровождали поезд, неся с собой свиток от великого визиря, в котором содержались и соболезнующие слова великого султана. С ними же ехали благочестивые монахи, посланцы патриархии, неся князю благословение святейшего патриарха. Вскоре они прибыли с печальной вестью в Сучаву. Посланец великого визиря передал, что вдова княжича останется с сыном усопшего в Богдан-серале. И пусть утешится Штефан-Воевода, ибо на то воля всевышнего, и да соизволит согласиться, чтобы в Царьграде под крылом Порты остался сын усопшего князя, юный Штефан.