Жизнь с Раманой Махарши - [25]

В ранние дни ашрама, до того как туда стало стекаться большое число людей, можно было часто беседовать с Бхагаваном в столовой, пока он ел. Как-то я сидел рядом с Бхагаваном, завтракающим иддли.

...

Иддли – небольшая лепешка, приготовленная на пару из сквашенного рисового теста и черного гороха. Иддли были наиболее популярной едой, подававшейся на завтрак в ашраме.

Я задал Бхагавану какой-то духовный вопрос, но прежде чем он успел закончить свой ответ, Чиннасвами прервал нас, сказав: «Почему ты задаешь вопросы, когда Бхагаван ест? Задавай свои вопросы в более подходящее время».

Прежде чем продолжить ответ, Бхагаван обратился к Чиннасвами: «Джняна важнее, чем иддли. Этот момент никогда больше не вернется. Если мы прервем разговор сейчас, подходящей возможности может больше не представиться».

Количество людей, жаждущих есть с листа Бхагавана, было столь велико, что в конце концов была установлена система очередности. Ранее, когда мы пользовались старой столовой, системы формальностей еще не существовало. Поскольку я намеренно приходил в столовую и садился рядом с Бхагаваном, когда он заканчивал трапезу, то чаще всего лист доставался мне. Иногда кто-нибудь из преданных сетовал мне на мою монополию: «Ты получаешь лист Бхагавана почти каждый день. Ты зарабатываешь огромное количество пуний. У тебя так много благоприятных возможностей получить лист Бхагавана! Пожалуйста, дай и мне поесть с его листа хотя бы денек».

Когда кто-нибудь жаловался подобным образом, я отдавал лист ему. Когда новая столовая была закончена, мне удалось получить лист всего лишь несколько раз. В более поздние годы Бхагаван прекратил отдавать свою тарелку. Когда он узнал, что люди бродят вокруг него под конец каждой его трапезы, просто ожидая его листа, он положил конец этой практике, объявив, что впредь никто больше не получит разрешения есть с него.

Были и другие формы прасада, доступного в столовой. В конце каждого приема пищи Бхагаван мыл руки в маленькой посудине, которую держал рядом со своим листом. Я выпивал эту воду практически каждый день. Кроме того, я также пил воду, которую пил Бхагаван. Женщины, обслуживающие в столовой, всегда ставили чашку с горячей водой рядом с его тарелкой. Обычно он выпивал половину, оставляя другую половину в чашке. Я всегда выпивал оставшуюся воду. В последующие годы, когда я уже жил в Палакотту и сам готовил себе еду, время от времени мне доводилось пить ту воду. Мудальяр Патти, одна из женщин, ежедневно приносивших Бхагавану еду, иногда забирала ее из столовой и приносила мне, поскольку знала, как сильно я ценил эту воду.

Бхагаван заставлял меня работать в поте лица, но в то же время он всегда был очень добр и внимателен по отношению ко мне. Один инцидент, произошедший в столовой, наглядно демонстрирует это. Я провел целое утро, руководя каменщиками, строившими лестницу рядом с амбулаторией. Если бы я не присутствовал там, то, скорее всего, они либо не положили бы достаточного количества цементирующего средства под камни, либо выложили бы сами камни не в том месте. Работа заняла так много времении, что я опоздал на обед. Когда я добрался до столовой, то обнаружил, что еда, оставленная для меня на тарелке, остыла и на ней обосновалось несколько ос. Одна из служительниц принялась распекать меня за опоздание: «Может быть, ты и работаешь, – сказала она, – но мы-то тоже работаем. Ты не должен приходить, когда тебе вздумается, ты должен приходить вовремя».

Бхагаван, который в это время чистил зубы рядом со столовой, услышал эти слова. Он громко выкрикнул: «Аннамалай Свами не шатается без дела. Если бы он пришел раньше, работа, за которой он следит, не была бы сделана, как надо. Если вам нужен отдых, вы можете пойти и отдохнуть. Я сам обслужу Аннамалая Свами».

Это вмешательство так впечатлило женщин, что они убрали мою остывшую еду и дали мне новую тарелку со свежей и горячей.

Я припоминаю два других случая, которые также иллюстрируют ту заботу, которую Бхагаван проявлял по отношению ко мне. Первый произошел после того, как я поранился, уронив увесистый кусок гранита на большой палец ноги. Я решил провести целый день, лежа у себя в комнате, поскольку боль в ноге не позволяла ходить. Многие в ашраме знали о моей травме, но никто не подумал принести мне еды или лекарств. Во время обеда Бхагаван заметил мое отсутствие и несколько раз спросил обо мне. Когда он узнал, что, всеми оставленный, я чахну в комнате без еды и медицинского ухода, то сильно рассердился на присутствующих.

«Вы выжимаете такое количество работы из этого человека, – сказал Бхагаван. – Вы все твердите о том, как будет прекрасно, когда завершится строительство всех этих новых зданий. Но теперь, когда он болен, никто не удосужился проявить о нем заботу». По видимости, Бхагаван продолжал в таком духе довольно долго. В результате после обеда ко мне явилась неожиданная делегация сильно пристыженных преданных, принесших еду и лекарства. Они извинились за свое прежнее невнимание и поведали мне о реакции Бхагавана.

Второй случай произошел вскоре после празднования