Жизнь с препятствиями - [37]

Бегелоп слушал зайца Агути и пытался запомнить его слова, чтобы потом сказать их Корзели.

— Знаешь ли ты, как возникает любовь? — тихонько повторял он вслед за зайцем Агути. — Она возникает внезапно, и никто не может сказать, откуда она взялась, как никто не может сказать, откуда луна в небе и цветы на земле. Но когда она приходит, без нее уже невозможно жить, как нельзя жить без луны и цветов, как нельзя жить без тебя, Корзель, потому что ты — самая прекрасная…

Вот что сказал заяц Агути, и хотя это было сентиментально, Корзель опустила глаза и ей захотелось услышать еще что-нибудь в этом роде, потому что она поняла, что такое любовь.

— Наконец-то ты поняла! — радовался Бегелоп. — Теперь ты, заяц, можешь идти, больше ты нам не нужен.

— Нет, он нужен, — сказала красавица Корзель. — Он нужен, потому что только с ним я понимаю любовь, а без него мне снова будет ничего не понятно.

Услышав, что он нужен, заяц Агути почувствовал в себе такую силу, какой не чувствовал никогда.

— Да, Бегелоп, — сказал он, — я нужен, а ты не нужен. И можешь убираться отсюда и не попадаться мне на глаза.

И услышав, что он не нужен, Бегелоп почувствовал в себе такую слабость, какой никогда не чувствовал, и он встал и ушел из собственной берлоги.

Это было именно так, хотя Шиншилла, мелкий грызун, этому не поверил.

— Либо ты ушел, либо она ушла… Но чтоб ушел Бегемот… — так он по-своему назвал Бегелопа.

И когда Бегелоп ушел, заяц Агути взял Корзель и повел ее в свой замок. Он бросил к ее ногам все облака, и она ступала по ним, и ей было радостно, как бывает радостно, когда ступаешь по облакам. И заяц Агути шел рядом с ней, и это было самое лучшее, что можно придумать.

Там они с тех пор и живут, и их охраняют огромные львы, послушные и верные, как собаки. Они живут посреди голубого облака, и по ночам у них в замке зажигаются звезды — вот эти звезды, которые видны с земли.

А когда заяц Агути щиплет траву или спасается от охотников, он знает, что там, высоко, у него есть замок, где его ждет красавица Корзель.

— Либо корова, либо газель, — поправляет Шиншилла.

Мелкий грызун, что знает он о воздушных замках? Что знает он о цветах, которые выбиваются из подземелья, чтобы увидеть небо над своей головой?

Кайнозойская эра (трактат)

Мы живем в Кайнозойскую эру. (Знаете ли вы, читатель, что живете в Кайнозойскую эру, или вы над этим никогда не задумывались?) Эта эра славится многими выдающимися событиями, среди которых особенно замечательны два: исчезновение белемнитов — двужаберных десятиногих моллюсков, тормозивших развитие цивилизации, и появление человека.

Особо нужно сказать о рептилиях, которые господствовали на земле в течение почти двух эр — Палеозойской и Мезозойской. Их отличали фантастические размеры, четырехкамерные сердца, а также названия, оканчивающиеся на — завр: динозавры, бронтозавры, ихтиозавры, тираннозавры (исключение составляли иностранцевии, название которых, как оно само о том свидетельствует, было не нашего происхождения. А также некоторые другие виды). Рептилии занимали все жизненное пространство, и человеку просто негде было бы появиться, если б эти чудовища не стали пожирать друг друга, сочетая таким образом приятное с полезным[10]. Были, конечно, среди них и травоядные, которые вымерли сами по себе, потому что всю жизнь питались одной травой. Выжили лишь те, кто вовремя успел приспособиться и, сжавшись в размерах, стал незаметно существовать под именем пресмыкающихся.

Таким образом, Кайнозойская эра (пятая по счету, но не по значению) навсегда покончила с отсталостью, в которой пребывали обитатели Земли, ведшие исключительно животный и растительный образ жизни. Поэтому, читатель, мы с вами вправе гордиться, что живем в Кайнозойскую эру.

Правда, и в нашей эре были разные периоды. Был особенно трудный — Третичный период, который можно назвать подготовительным, поскольку он подготовил почву для будущего расцвета. В этот период исчезли десятиногие белемниты, а рептилии превратились в обыкновенных пресмыкающихся. И тогда же, в Третичный период, появились первые обезьяны — предки тех обезьян, без которых (согласно последним теориям) было бы невозможно появление человека. Все шло к тому, что человек должен был появиться. Материя не могла существовать просто так — она должна была осмыслить себя, осознать, чтобы свободно господствовать над собой и держать себя у себя в подчинении. Никакие, самые фантастические, животные не могли ей в этом помочь, и она отказалась от них, чтобы осознать себя в человеке. Таким образом, хотя ничего разумного в этот (Третичный) период еще не было на Земле, общий ход развития был совершенно разумным.

Четвертичный период, пришедший на смену Третичному, начался Ледниковой эпохой. Глыбы льда, наподобие гигантских бульдозеров, проползали по земле, расчищая место для будущей цивилизации. Последние фантастические животные гибли, как гибнут фантазии перед лицом реальной действительности, а маленькая обезьянка ловко лавировала между ледниками, и чем больше на пути у нее было трудностей, тем быстрей она превращалась в человека. (Хотя говорят, что труден только первый шаг