Жизнь прожить... - [2]

Шрифт
Интервал

Еще совсем юнец! —
Он собирал охотно автоматы
И вырастал.
И вырос наконец!
И, как отец,
Произведен в солдаты.
И, как отец,
Походно-строевым
Шагал сюда в составе рослой роты
И по фанерным
Бил, как по живым,
Из автомата собственной работы.
Потом — Париж.
Потом — Белград.
Потом
На Крит ступил
Одним из самых первых.
И был Железным награжден
                                        крестом
За тех
Живых,
Похожих на фанерных,
Его ладонью пойманных в прицел,
Убитых им
И раненных частично.
Тот крест вручал высокий офицер,
Как штык, прямой,
И говорил:
— Отлично! —
Он говорил,
Тот офицер, о нем,
О нем —
О гордом крестоносце райха,
О том, что он,
Владеющий огнем,
Не знает слез
И собственного страха.
А страх тот был,
Его не обмануть,
Не откреститься, нет!
Не отпереться.
Подкожный страх!
Он восходил, как ртуть,
Со дна небронированного сердца.
Бросал к земле,
Когда свинец свистал.
Вопил о жизни
В толчее снарядной.
Он был, тот страх,
Он рос,
Он нарастал,
Как тот огонь
Ответно-беспощадный.
Чужой огонь!
Он гнал его назад
От призрачной победы
До разгрома.
Назад!
Назад!
В родимый фатерлянд,
К себе домой!
А дома
Вместо дома —
Развалины.
И не войти туда,
Не разгрести железные торосы.
И были слезы!
Были слезы!
Да!
Не чьи-нибудь,
А собственные слезы.
Была весна.
И первая пчела
Прошла над ним,
Как пуля мимо цели.
И — слава богу! — голова цела.
И — слава богу! — руки были целы.
Он жив!
Он жив!
И продолжалась жизнь.
Иная жизнь —
Не по штабному знаку.
Без наспех накрывавшего!
«Ложись!»
Без на смерть поднимавшего:
«В атаку!»
И можно было просто так смотреть,
Вставать, идти,
А не шагать, не топать.
Почти всю жизнь работавший
                                        на смерть,
Он стал на жизнь,
На тишину работать.
Он не жалел ни пота своего,
Ни сил своих,
Чтоб выйти из разрухи.
Но все, что строил,
Было не его.
Ему принадлежали
                              только
                                     руки
И тот ночлежный уголок —
В залог
Все тех же рук, —
Простой и голостенный,
Где завязался поздний узелок
Его любви,
Семьи послевоенной.
Родился сын.
Его любимец — сын!
И сразу стал
Властителем забавным.
— Дай-дай! — кричал.
И не было причин
Его творцу
Припоминать о давнем.
Привычный труд.
Уют.
Кофейный дух.
Кино в субботу.
Кирха в воскресенье.
Все было так незыблемо…
И вдруг —
Как гром зимой,
Как гул землетрясенья.
Не рухнул дом в расшатанную жуть,
Не раскололось зеркало паркета.
Лишь только сердце
Сдвинулось чуть-чуть.
Он —
Потрясенный —
Шел из кабинета.
Шел
Как в тумане,
Шел
Как на волнах,
Не шел,
А плыл, казалось, по теченью.
И голос шефа громыхал в ушах:
— Я должен вас уволить,
                                к сожаленью.
Покойной ночи.
Но какой
Покой,
Когда штаны и нервы на износе?!
Чужие стены.
Потолок чужой.
И в волосах
Серебряная осень.
Какой покой,
Когда не те года,
Не та в руках
Сноровистость и сила?!
Давным-давно прошедшая беда
Нашла его
И вновь ошеломила.
И на висках все больше седины.
И взгляд жены
Все тише,
Все печальней.
И расходились вещи в полцены
В чужие руки
И в чужие спальни.
Все прахом шло!
Осталось лишь одно —
Идти в поля:
Там тише всё и проще.
Не так тревожно
И не так тесно.
Там плещет Рейн,
Там зеленеют рощи.
Там на ветру
                    в содружестве с весной
Земля хлеба возносит над собою…
Он шел в поля,
Смягчался за спиной
Железный пульс
Машинного прибоя.
Цвела ромашка,
Ячмени цвели.
Кузнечик прыгал,
О своем кузнеча.
И вот он, позабытый клок земли.
И вот она, негаданная встреча.

3

Здесь сеять хлеб
Давно
Запрещено.
Звенеть колосьям
Не дано
Под солнцем.
Пустынно-беспризорное пятно.
Оно в округе
Полем не зовется,
Ни пастбищем,
Ни кладбищем,
А стрельбищем.
Ни стада здесь,
Ни сада,
Ни гробниц.
Здесь сорнякам
                        надежное
                                    убежище.
Здесь место тренировки для убийц.
И странно даже,
Что пустырь молчит.
Не полоснет вдруг
                        строчкой
                                      пулеметной..
На безработном
Стрельбище
Стоит
Не уберменш,
А просто безработный.
Стоит без каски,
Сгорбившись слегка,
Не в сапогах,
А в стоптанных ботинках,
В его глазах полынная тоска.
Стоит один.
Стоит как на поминках
Своей шинельной юности.
Ему
Не двадцать три,
А далеко за сорок…
У ног полынь
В нетающем дыму,
И муравьи рассыпаны,
Как порох.

4

Он быстро
                в комнату
                          вошел,
Насвистывая что-то.
И пули
           высыпал
                      на стол.
И отшатнулась Лотта.
И тихо вскрикнула:
— Не смей! —
И выронила блюдце.
Стоит и смотрит,
Как на змей,
Не смея шевельнуться.
А муж насмешливо глядит,
Плеча ее касается.
— Они ручные, —
                              говорит, —
Не бойся, не кусаются.
Они, — он пулю взял, —
Смотри. —
Не дрогнула рука его. —
Железка, да?
А что внутри,
В рубашке обтекаемой? —
С ладони бросил на ладонь,
Потом схватил щипцами
И кверху клювом —
На огонь,
На газовое пламя.
Сощурил серые глаза
Прицельно,
Не мигая…
И вдруг —
              свинцовая слеза.
Одна.
Потом другая.
Еще одна.
И в тот же миг
На плитке
             стыли
                       липко.
И Герман Хорст,
Считая их,
Не мог сдержать улыбки.
Поражена
Жена.
И сын
Заерзал вдруг на стуле
И, подойдя к отцу, спросил:
— А разве плачут пули?
Споткнулась,
Дрогнула рука
В ветвистых
                    синих
                         жилах.
И тишина
До потолка

Еще от автора Егор Александрович Исаев
И век и миг...

Новая книга замечательного русского поэта, Героя Социалистического Труда, лауреата Ленинской премии, фронтовика Егора Исаева включает лучшие стихотворения из разных сборников автора 80-90-х годов прошлого века, маленькие поэмы и, конечно, новые стихи, написанные в начале этого века. Поэт по-прежнему в форме — это, значит, болеет душой за всё, что дарят человеку сама природа и разум и что человек порой легкомысленно и слепо разрушает в себе и вокруг себя. Поэтический язык мастера философичен и афористичен, выразителен и полон яркого оптимистического чувства.


Рекомендуем почитать
Обо мне. Мои стихи

Впервые пишу здесь. Авторство принадлежит только мне. Немного обо мне и моей семье, и конечно же поэзия в виде стихов. Читайте и наслаждайтесь. Просьба не ругайте молодого автора и писателя.


Мы совпали с тобой

«Я знала, что многие нам завидуют, еще бы – столько лет вместе. Но если бы они знали, как мы счастливы, нас, наверное, сожгли бы на площади. Каждый день я слышала: „Алка, я тебя люблю!” Я так привыкла к этим словам, что не могу поверить, что никогда (какое слово бесповоротное!) не услышу их снова. Но они звучат в ночи, заставляют меня просыпаться и не оставляют никакой надежды на сон…», – такими словами супруга поэта Алла Киреева предварила настоящий сборник стихов.


Обыкновенный день

Трудовая жизнь Николая Постарнака началась в Краснодаре. Первые строки родились на строительных лесах. Затем, в 1962 году, стихи появились в альманахе «Кубань». Книжка «Обыкновенный день» — результат долгих лет творческого роста поэта на Кубани, на Крайнем Севере. Однако его стихи интересны не только географическим разнообразием — они удивительно искренни, потому что продиктованы жизнью и написаны самостоятельной рукой.


Английская лирика первой половины XVII века

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Женщина за стеной

Книга лирики известного поэта Константина Ваншенкина «Женщина за стеной» состоит из двух частей: «Щека к щеке» (новые стихи) и «Фрагмент» (из прежних книг).


Проталины

…Мне многое нравится в поэтической работе молодой сибирячки Светланы Кузнецовой. Мне по душе ее лирические раздумья, любовь к русской природе, мне нравятся ее поиски самоцветного слова.Александр Прокофьев.


Белые манжеты

Повесть из сборника «лучших произведений советских писателей о сегодняшнем дне Советских Вооруженных Сил, о воинской службе в мирное время». Посвящена подводникам.


Да поможет человек

В сборник включены повести и рассказы антирелигиозного содержания. Среди авторов — В. Тендряков, В. Беляев, Н. Евдокимов, А. Фитрат, Ю. Казаков и другие. Из предисловия читатель узнает о той реакционной роли, которую играют люди, фанатично исповедующие те или иные религиозные культы, о торжестве строгого научно-материалистического взгляда на религию в нашей стране.


Современная девочка

Роман рассказывает о послевоенной жизни школьной молодежи в Западной Украине. В жизни героев романа все обострено: война кончилась, а звучат еще выстрелы бандеровцев; через город проходят траурные процессии: хоронят убитых украинскими националистами людей. Всё в ребячьей жизни серьезно, порой — опасно, а каждая победа — яркая радость. Отсканировано и обработано: https://vk.com/biblioteki_proshlogo.


Рассказы

Сборник рассказов Станислава Романовского о жизни сельских ребят:Красный бакен.Певчая гора.Подснежники.Стихотворение.Отлунье.Парус.