Жизнь продолжается - [4]

– Ася, деточка, горе-то какое! – всхлипнул он в трубку. – Ты ж все знаешь, да? Нам сказали, что ты милицию вызвала.

– Да, я…

Слезы полились градом. Но тут он продолжил, и стало не до рыданий.

– Асенька, я тебя хотел попросить забрать к себе Вадика. Тетя Люба, как узнала, так тут же слегла. Уже две «Скорых» за утро побывало. На второй увезли ее… Предынсультное состояние, так-то. А я, ты же знаешь, слепой крот, тяжело мне с мальчонкой. А к Лениным родителям, куда?

– Господи, дядя Сема, я скоро буду у вас!

Я заметалась по квартире, дядя Сема уже несколько лет практически ничего не видит, и никакие операции не могут вернуть ему зрение. В доме он все делает на ощупь, а на улицу один не выходит. Естественно, ухаживать за маленьким ребенком он не в состоянии. А родители Лены делили свою «двушку» с молодой семьей младшей дочери. Оля вышла замуж за парня «со скромными возможностями». И тут же родила двойню. В результате на сорока метрах ютилось шесть человек. Действительно, куда им еще и Вадика?

Оделась я в рекордные сроки. И помчалась в дом моего детства. Мои родители оттуда давно переехали, а Клим своих так и не смог вытащить. Старая хрущевка. Третий этаж. В квартире отчаянно пахнет корвалолом и бедой.

Мужчины чаевничали. Притихший Вадик казался таким маленьким по сравнению с высоким сутулым дедом. В свои четыре года он был очень сообразительным ребенком. Он понял, что с папой что-то случилось и что мама куда-то потерялась. А тут еще и бабушку забрали в больницу. Ему было очень страшно.

– Ася, а вдруг ее съел дракон? – спросил он, и огромные голубые глаза наполнились слезами.

Я подхватила его на руки, прижала к себе.

– Драконы бывают только в сказках. Мы найдем твою маму. Ты же мне поможешь? – спросила я.

– У меня есть волшебный меч, – сказал Вадик. – Только он дома остался.

– Мы его заберем, не переживай, – пообещала я. – Пойди пока в комнату, посмотри телевизор, хорошо?

Я обследовала холодильник, прикинула, что нужно купить. Неизвестно, когда вернется домой хозяйка. Хотя дядя Сема твердил, чтобы я не беспокоилась.

Он рассказал, что к ним вчера приезжал следователь, отдал ключи от дома, расспрашивал о семейной жизни сына.

– А мы что с матерью? Мы же только хорошее видели, при нас они никогда не ссорились, – тихо говорил он, а его большие руки с выпуклыми жилами и старческими пятнышками перебирали бахрому скатерти. – Я им так и сказал, мол, дети ладили. Лена такая… приветливая всегда, щебечет, шутит. Всегда с подарками приезжали. Вадик вот у них какой справненький получился…

Честно говоря, мне тоже казалось, что это куда ближе к правде, чем заявления Олега. Хотя при мне Клим с Ленкой очень даже могли поспорить друг с другом. Но разве можно прожить без ссор? Я таких семей не знаю.

– Но как же так, Асечка? – вдруг спросил дядя Сема. – Я никак не уразумею, что такое могло произойти, чтобы вот так все повернулось?

И столько у него в голосе было боли, столько страдания, что в моей душе что-то надорвалось. И я вдруг отчетливо поняла, что не смогу дальше жить, если не докопаюсь до истины. Не пойму, «как же так все повернулось».

– Я не знаю, что вам наговорили менты, – сказала я, – только нельзя нам на Лену грешить. Не могла она этого сделать! Она так любила Клима, что скорее бы себя убила, чем его.

– Да мы с матерью и не думаем на нее! Просто обидно, что она не показывается. Такая беда, а она… в кусты. А о сыне кто думать будет?

Уезжала я с тяжелым сердцем. Вадик не отпускал мою руку, в глаза заглядывал.

– Сейчас поедем к вам домой, заберем твою одежду и игрушки. Ты пока поживешь у меня. Ты же не против?

– А когда мама с папой вернутся?

– Думаю, скоро.

А что я могла ему еще сказать?

По дороге я звонила следователю, но его номер все время был занят. Я знала, что дом опечатан, но мне нужно было в него попасть. На подъезде к Лазурному мне позвонил Олег, справиться о моем самочувствии. Я рассказала, что забрала Вадика.

– Так ты едешь к ним домой? – спросил он.

– Ну да, не будет же Вадик в одних трусах ходить…

– Понятно, тогда не болтай за рулем, дорогая.

И муж попрощался со мной до вечера. Кажется, он был не рад, что я забрала к нам ребенка. Иначе я не могла объяснить недовольство в его голосе.

Мы въехали в поселок, я припарковалась у дома Бодровых, помогла вылезти из машины Вадику. За забором выплясывал Марс, наверное, после отъезда милиции его выпустил кто-то из соседей. Хотя соседей, по большому счету, у них не было. Справа от их дома был пустой участок с зарослями бурьяна, а слева стоял законсервированный долгострой, выставленный на продажу, и только задней стороной участок примыкал к соседям, которых одно время атаковал Марс.

– А дядя Олег тоже приедет? – спросил малыш.

– Сюда? Нет. А что такое?

– А это не его машина? – спросил Вадик.

Я мельком взглянула по направлению, куда указывал пальчик, и увидела черный «зад» какого-то седана, сворачивающего на соседнюю улицу. Калитка не желала открываться, и я сломала об щеколду ноготь. Дьявольщина!

– Нет, сладкий мой, ты обознался, – сказала я и наконец справилась с железякой.

Мы вошли в дом. Вадик бросился в детскую собирать игрушки, а я пошла на кухню, надо же было покормить собаку. Но, как ни странно, у пса еда не вызвала интереса, он рыл новый лаз, на этот раз на территорию долгостроя.