Жизнь после жизни - [39]

— Да, и по совместительству кадровиком. Вера Алексеевна Бегорская. Лена — ее дочь. Вернее, ее и Андрея, она в клубе отвечает за связь с внешним миром. Осуществляет представительские функции, ходит по чиновникам, обивает пороги, общается со спонсорами, пишет тексты для сайтов. А наш завхоз Саня Беляков — муж Лены.

— Всё, усвоила. Значит, ключи только у Сани, так?

— Так. Он хранит их на стенде в своей комнате на втором этаже, помните, я вам показывала?

— Помню. А кто убирает в помещениях клуба?

— Уборщицы. Вы имеете в виду ключи, которыми они открывают двери?

— Совершенно верно, — кивнула Настя.

— Есть еще один комплект всех ключей, он находится в помещении охраны, и именно этот комплект берут уборщицы, когда работают. Точнее, это происходит таким образом: в шесть утра приходят уборщицы, дежурный охранник проходит вместе с ними в главный дом, отпирает, все помещения, кроме гостиничных номеров, а когда уборщицы заканчивают, охранник приходит снова, осматривает помещения и запирает их.

— А что с гостиничными номерами? — поинтересовалась Настя. — Их убирают в другое время?

— Естественно. Их убирают те же самые уборщицы, только днем, когда в номерах никого нет. Ключи берут у Сани.

— А во флигелях кто убирает?

— Тоже уборщицы и тоже днем. Но только в тех номерах, где живут гости. Сотрудники убирают у себя сами, ведь это их дом. Кстати, если вы не хотите, чтобы в ваше отсутствие в ваш номер кто-то заходил, вы не стесняйтесь, скажите мне. Я придумаю, как организовать уборку, чтобы вы не нервничали.

— Кстати, как вы вошли ко мне? — спросила Настя. — У вас есть ключи от всех гостевых номеров?

— У меня — нет, — засмеялась Тамара. — Я у охраны взяла. Вы же понимаете, у охраны должны быть ключи от любого помещения, мало ли, пожар случится или человеку плохо станет.

Вот так, пошла и взяла у охраны ключ от помещения, в котором живет гость. Очень интересно.

— Охрана что, всем по первому требованию ключи выдает? И кто угодно может их взять?

— Да нет же, — Тамара попыталась развеять Настины сомнения, — охрана у Андрюши дисциплинированная. Но для меня делается исключение, потому что я — это все равно что Андрей. Я тогда, в ноябре, спрашивала у них, не просил ли кто-нибудь ключ от салона или от комнаты завхоза, они сказали, что никто ничего не просил.

— А уборщица? Вы с ней поговорили?

— Конечно, — кивнула Тамара. — Она клялась и божилась, что, когда в седьмом часу пришла убирать в салоне, зеркало было цело, иначе она убрала бы осколки. Значит, зеркало разбили уже после того, как уборщица закончила работу и охранник осмотрел и запер главный дом. Где-то между половиной девятого и одиннадцатью утра. Я пришла в начале двенадцатого.

Еще одно происшествие имело место в декабре, когда члены клуба активно занимались организацией новогодней вечеринки. За два дня до праздника в холле главного дома весь пол оказался усыпан обрезками волос. Клуб открывается для гостей в десять утра, тогда же начинается и рабочий день для всех сотрудников, кроме тех, кто работает в кафе. Повара и официанты, естественно, приходят раньше. И администратор, который сидит в холле за стойкой, приходит чуть пораньше, чтобы к моменту появления первого гостя быть полностью готовым к работе. Те, кто работает в кафе, проходят не через главный вход и холл, у них есть отдельная дверь, так что в холле они не были. Усыпанный волосами пол первой увидела именно администратор. Она совершенно растерялась и впала в такой ступор, что не догадалась быстренько все убрать, и к приходу гостей волосы все еще устилали пол. Тут же послали за Тамарой, которая в отсутствие Андрея Сергеевича Бегорского считалась в клубе главным человеком на правах его «почти жены». Тамара прибежала из флигеля, схватила веник и совок и стала убирать, попутно разглядывая обрезки волос. Волосы были явно взяты из ее салона, причем брали их в течение нескольких дней: Тамара увидела пряди свекольно-красного цвета и узнала их, это были волосы одной дамы, которая в целях экономии решила покраситься дома, купила бог знает где какую-то паленую, некачественную краску, да еще и передержала ее по неопытности, в результате волосы оказались ужасающего свекольного цвета, и ей пришлось идти к Тамаре, платить деньги, поскольку дама не была членом клуба и права на бесплатное обслуживание не имела, и перекрашиваться, а заодно и стричься. Случилось это дней за семь-восемь до происшествия. А вот светлые чуть вьющиеся волосы принадлежали Лене Беляковой, дочери Бегорского, которая стриглась у Тамары накануне.

— Получается, что кто-то захаживал ко мне в салон и подбирал волосы. Или вытаскивал их из мешков, в которые уборщицы ссыпают мусор. Но в любом случае, он делал это не один раз, то есть готовился и планировал.

— Он или она, — заметила Настя. — И что вы думаете по этому поводу?

— Я думаю, что это направленная акция, — твердо ответила Тамара. — Я готова согласиться с тем, что где-то в нашей усадьбе окопался маньяк, который хочет всеми правдами и неправдами выжить отсюда клуб, поскольку его оскорбляет, что на территории рода Румянцевых теперь находятся посторонние. Он в силу своего заболевания не может оценивать ситуацию адекватно и считает, что если клуб закроется, то усадьба снова будет принадлежать ему. И его акции направлены именно против меня, потому что против Андрея ему действовать трудно, Андрей приезжает и уезжает, и невозможно в отношении его ничего спланировать. А я всегда здесь, со мной проще. Если у меня сдадут нервы, я испугаюсь и уеду, то и Андрей здесь не останется, это всем понятно. Нужно всего лишь выжить отсюда меня — и клуб закроют.