Жизнь по вертикали - [12]

В комнате стояла детская мебель, все очень миниатюрное. Повсюду висели уникальные картины, стоял дорогой фарфор, стеллажи были полны редкими кни­гами. А еще в квартире обитали два кота, которые почему-то терпеть не могли голые женские ноги. Набрасывались неожиданно, больно царапаясь. Лариса их очень боялась. Но все сглаживалось удивительной атмосферой, царившей в доме. Тетя Шура, так звали хозяйку дома, в прошлом из «балетных», служила в Боль­шом театре. Поэтому к ней частенько заходили удивительные люди: профессор Генрик Томашевский (выдающийся польский артист, хореограф, педагог, осно­ватель Вроцлавского театра «Пантомима»), Тимофеев (К. А. Тимофеев. Доктор филологических наук, профессор кафедры древних языков), приезжали артисты из Ленинграда, частенько бывал Евтушенко, и впервые Лариса услышала из уст поэта запрещенное для издания стихотворение «Благодарность». Профессио­нальная память позволила сразу его запомнить на долгие годы. Лужина читала его на творческих вечерах. Частенько наведывался Светлов Михаил Аркадьевич. Он почему-то совсем не любил мыться, а хозяйка всякий раз настойчиво просила: «Миш, ну прими ванну!» Как-то раз он не выдержал: «Шура, я буду ее принимать только тогда, когда ее будут выдавать в таблетках!»

«. Удивительно, многих из тех, с кем виделась лично, разобрали на афориз­мы».

Алексей дружил с Владимиром Высоцким, и тот частенько забегал к нам на огонек. Как-то раз он обратил внимание на гитару, которая висела на стене, ее подарили Дикому цыгане, инструмент был замечательный, знаменитой Краснощекинской фабрики, и Высоцкий загорелся ее приобрести. Володя долго угова­ривал хозяйку, но кто мог устоять перед обаянием артиста. Наконец сдалась и тетя Шура, правда, за приличную сумму — сто рублей.

Однажды Володя говорит: «Леша, послушай, какую песню я написал твоей бабе!»

«.я много рассказывала Володе о своих поездках по миру, и в итоге он напи­сал про меня песню под названием «Она была в Париже». Эта песня прозвучала на всю страну в фильме «Вертикаль», где я сыграла главную женскую роль. Все думали, что это песня про Марину Влади, но режиссер Станислав Говорухин рассказал всем, что это песня про меня. После этого и пошел в народе слух, что у нас с Высоцким роман! Избавиться от них я не могу до сих пор, так же как и от фразы, что фильм «Вертикаль» моя «визитная карточка», с чем я совсем не согласна.

По поводу Марселя Марсо очень забавно было. Я ему показывала фотогра­фии, и на них никакого Марселя Марсо не было, так как я не была с ним знакома. Но у меня была фотография, где Бернар Блие, французский актер, говорит мне что-то на ухо. И Володя, видимо, увидев эту фотографию, для пущей важности написал про Марселя Марсо. Конечно, тот известный мим, мировая извест­ность».

В эти годы произошел еще один забавный случай.

«В 1964 году, когда мы находились в Париже, нашу делегацию пригласили на фестиваль в Варшаву. А в Париже мне подарили, не помню кто, замечательные духи Magriffe, я их обожаю всю жизнь.

И вот при встрече в аэропорту Богдан Порембо случайно выбивает мою сумочку, та падает на асфальт, и флакон духов, который находился без упаков­ки, разбивается. Богдан очень расстроился, не говоря уже обо мне. Стараясь загладить неловкость, Порембо говорит: «Не переживайте, я вам все компен­сирую».

Проходит довольно много времени, когда раздается звонок из Бюро про­паганды киноискусства. Мы каждый год выезжали по стране на творческие встречи, и в этот раз мы выступали в Федоровском Городке, откуда, говорят, возили воду царям.

Звонит ассистент режиссера Богдана Порембо и извиняющимся голосом говорит о том, что режиссер Богдан Порембо предлагает мне всего лишь маленький эпизод и ей неудобно об этом даже говорить такой известной актрисе. Правда, съемки этого эпизода будут проходить в Париже. «О, если в Париже, так я вообще готова молчать и в эпизоде», — подумала я и дала свое согласие.

Примчалась в Москву, и вот я целых пять дней в прекраснейшем городе Европы. Поселили всю группу в небольшую частную гостиницу под названием «Принц» неподалеку от Марсова поля. Спустя столько лет Богдан помнил о духах и так решил их утрату компенсировать.

Номера были удивительные, крохотные комнаты, где помещалась большая кровать, напротив огромное зеркало и биде. Потом мы узнали, что раньше здесь находился публичный дом. Но я была счастлива сыграть роль Елизаветы Дми­триевны в фильме “Ярослав Домбровский "».

Талант Ларисы Лужиной привлек внимание немецких кинематографистов. В 1965 году режиссер студии «ДЕФА» Иоахим Хюбнер увидел ее на телевизион­ном экране в картине «На семи ветрах» и пригласил для съемок в многосерийном фильме «Доктор Шлюттер». Лужина сыграла сразу две главные роли: антифа­шистку Еву и ее дочь Ирену, которая после гибели матери продолжает борьбу в антигитлеровском подполье.

За время работы в ГДР Лариса Лужина снялась в шести картинах, в том числе двух многосерийных. Здесь же актриса впервые сыграла роли из русской классики — Марью Николаевну в «Вешних водах» (1968) и Варвару Павловну в «Дворянском гнезде» (1969), поставленных по одноименным романам Ивана Тургенева. Немецкие зрители высоко оценили работу Ларисы Лужиной: по опросу одного из журналов, она была признана популярнейшей актрисой в ГДР. Роли, сыгранные ею в телевизионных фильмах «Доктор Шлюттер» (1964—1967), «Встречи» (1968) и др., были высоко оценены: за участие в фильме «Доктор Шлюттер» актриса стала лауреатом Национальной премии ГДР; дважды полу­чала награду «Золотой лавр телевидения», а также награду Общества германо­советской дружбы «Золотой знак». Актрисе предлагали остаться жить и работать в Германии, но она не согласилась. Четыре года съемок в Германии (помните, как Алов и Наумов не утвердили Ларису на роль немки, так как посчитали, что у той славянский генотип?) не пошли на пользу отношениям двух молодых людей. Их брак шел к завершению. Это неправда, что разлуки укрепляют! Разлуки делают людей чужими. Лариса старалась при любом удобном случае вырывать­ся в Москву хоть на пару дней, ну, а что делать молодому красивому мужчине, которого любили женщины, оставаясь на долгое время в одиночестве в большом городе?