Жизнь по капельке. Медицинский детектив - [5]
***
Сегодня в прозекторской собралось необычайно много народа: вскрытие проводил судмедэксперт, так как труп подозревался криминальный. Азин присутствовал в обязательном порядке, потому что больной скончался в его лечебном учреждении. Ввиду нестандартности ситуации приглашены были интерны, присутствие которых превращало любой процесс в обучающий. Вот и теперь судебный медик комментировал каждый свой шаг, задавая по ходу вскрытия вопросы и сам на них отвечая. Процедура продолжалась около часа, но пока причина смерти была не ясна. Образцы крови отправили на токсикологическое исследование, и все были уверены, что разгадка объявится именно там.
Интерны понемногу теряли интерес, начинали перешёптываться и проверять сообщения на сотовых телефонах, как вдруг судмедэксперт, словно фокусник в цирке, воскликнул: «Ой-ля-ля!»
Согласно протоколу, исследование сердца начинается с помещения органа в воду, после чего делается надрез сердечной мышцы. Те, кто, не отрываясь, следил за действиями врача, видели, как большой пузырь воздуха вырвался из-под скальпеля.
– Ой-ля-ля! – повторил доктор, глядя на притихших интернов, сгрудившихся вокруг него. – Знаете ли вы, что подобное означает?
– Воздушная эмболия, – неуверенно ответил один.
В ожидании подтверждения диагноза в зале повисла тишина.
– Точно! Ho почему так неуверенно? – спросил Азин.
– Это что же, получается, кто-то ему шприцем воздух в вену ввёл?
– Всё может быть, всё может статься, – пропел эксперт. – Наше дело – констатация фактов, а что уж там произошло на самом деле с этим… Матвеем Григорьевичем, пусть следователи додумывают.
Азин, стоя за спинами загудевших, как пчелиный улей, студентов, стянул с рук перчатки и, бросив их в корзину, вышел из прозекторской, плотно прикрыв за собой дверь.
***
Задуманная о патологоанатоме статья неожиданно грозила превратиться в историю с детективным продолжением. На данном этапе рано было делать выводы. Гена не любил работать, опираясь на выдуманные версии, которые впоследствии могли не просто оказаться ложными, но и смехотворными, а потому решил дождаться первых результатов расследования и потом, как говорится, плясать от печки.
Богатый событиями день закончился, но возбуждение, вызванное новостями, не отпускало, не давая уснуть. Глядя на часы, Геннадий боролся с желанием позвонить Капитолине. Эта смешная старушенция стала для него не просто помощником, а соратником, полноправным участником мыслительного процесса и соавтором сенсационных статей. Поначалу Гена, уважительно относясь к возрасту Капы, старался не перегружать её работой, но вскоре понял, что сумасшедший ритм и ненормированный рабочий день ей, как и ему, просто необходимы. Он с удовольствием обсуждал с ассистенткой планы, до слёз смеялся неожиданным и всегда своевременным шуткам, прислушивался к новому мнению и дельным советам.
Всё-таки решившись, Гена набрал номер. Капа ответила сразу, как будто ждала звонка у телефона.
– У аппарата!
– Капитолина, прости. Я вспомнил, что ты собиралась лечь пораньше уже после того, как набрал номер.
– Абсолютно точно! Легла в десять вечера, уже три часа ночи, а я всё не могу нарадоваться, что так рано легла. А тебе с чего вдруг не спится?
– Не могу дождаться утра, чтобы задать тебе один вопрос: как думаешь, убийство имеет отношение к Азину?
– Рискуя напрочь лишить тебя сна, скажу – однозначно и несомненно: имеет.
Гена вздохнул:
– Мне всё кажется, что кто-то видел моё с ним интервью и решил обыграть тему ненаписанного детективного романа. Но есть ли связь непосредственно с Азиным или это чья-то спекуляция?
– Могу тебя обрадовать, – решительно прервала его рассуждения Капитолина. – Я собираюсь провести собственное расследование.
– К твоему сведению, – продолжал Геннадий, – Азин сделал два заявления для прессы. Он сказал, что ни он, ни его отделение не имеют никакого отношения к убийству. Он считает, что таким образом кто-то либо привлекает внимание журналистов, либо, сославшись на ненаписанный Азиным роман, пытается свести счёты с ним самим, либо, что вероятнее всего, старается увести следствие по ложному пути, предлагая выдуманный мотив.
Капа выдержала паузу и, нарочно растягивая слова, произнесла:
– Что-то мне подсказывает, что Азин взялся-таки за написание своего романа…
Глава третья
Паника в отделении лучевой диагностики была невероятная, хотя непосвящённому могло показаться, что всё просто замерло: обычно шумные медсёстры перемещались как тени, беззвучно открывались и закрывались вечно хлопающие двери, в коридоре, где постоянно ульем гудела очередь из пациентов, царила пустота, даже сквозняки придержали свое холодное дыхание… В ординаторской заперлись заведующий отделением, зашедший к нему обсудить очередное заключение Азин и главный врач, и, учитывая, что ни звука не доносилось из-за закрытых дверей, все понимали: это затишье перед бурей.
В середине рабочего дня на экстренно собранной линейке дежурный радиолог прерывающимся голосом сообщил, что во время проведения плановой магнитно-резонансной томографии больной скончался… Точнее, погиб. Никто не мог объяснить, как в комнате, где запрещено хранить любые металлические предметы, оказался кислородный баллон. Во время исследования создаётся сильнейшее магнитное поле, способное притягивать и перемещать металлические предметы с большой скоростью. Непонятно откуда взявшийся баллон буквально влетел в туннель томографа, где как раз находился пациент, и проломил ему череп. Когда пострадавшего достали из аппарата, из нагрудного кармана казённой пижамы торчала записка: «ДОКТОРУ АЗИНУ ДЛЯ ГЛАВЫ No 2»
