Жизнь по частям - [11]

Николай издал короткий сухой смешок.

— Похоже, Джосандр, похоже. Согласен. Только не стоит воображать себе злобных диктаторов, сидящих где-то на самом верху и решающих, кому чего помнить. Ничего такого нет.

— А что же есть? Вы говорите, что Хранитель помнит все, а я — нет. Почему тогда?

— Потому, что вы сами так захотели. — Николай с сочувствием взглянул на журналиста. — Когда Михтолий Лаков изобрел базы памяти и блоки восприятия, он, наверное, думал о хорошем. О том, чтобы люди могли лучше работать, чтобы служба не мешала отдыху, чтобы важное не забывалось, чтобы стало легче сосредоточиваться… а люди, как всегда, показали себя с лучшей стороны.

Николай помолчал немного, пожевал губами, смотря в окно. Наталья обвила мужа руками за талию, прижалась щекой к плечу.

— Да, так вот… люди поставили все с ног на голову. Не правительство, нет. И не спецслужбы. Они-то как раз замешкались. Не сообразили сразу, что ли?.. Люди все сделали сами.

Николай взял в ладонь пальцы жены, принялся медленно поглаживать их.

— А знаете, кто все начал? Вы, акулы пера. Вы и все остальные, кто взялся кормить нас зрелищем круглые сутки. Вы ведь давно уже исписались. Ничего нового придумать не могли. Стоило появиться какой-нибудь передаче, фильму или еще чему-нибудь, как тут же критики — а вслед за ними и мы, зрители! — поднимали вой: «Это уже было! Старье! Фу!» А тут — Михтолий со своими базами и блоками. Как кстати…

— Почему кстати?

— Почему? А очень просто. Это ведь такая замечательная возможность снова удивлять зрителя — каждый раз, любой задумкой. Даже если она избита до смерти. Всего-то надо: запрограммировать Хранителя на то, чтобы он через какое-то время стирал память об увиденном. И вуаля — передача, которую показывали, скажем, месяц назад, снова будет казаться новой.

Джосандр замер, пытаясь осознать услышанное. Но у него мало что получалось. Знание, которое вывалил на него Николай, ударив тараном по стройной картине мира, разнесло ее в щепки и оставило после себя звенящую пустоту.

— Вам сейчас тяжело, понимаю, — донесся до него голос бедняка. — Но уж потерпите. Самое главное я, в общем-то, сказал. Остались так, технические детали. И последствия. Вы слушаете? Или, может, прервемся?

Джосандр кивнул. Потом, кое-как догадавшись, что жест может быть истолкован неверно, выдавил:

— Слушаю.

— А, хорошо. Так вот, появилась идея: не хранить всю память, а постепенно замещать старую новой. В самом деле, казалось бы, на кой помнить, как вы двадцать лет назад ходили в кино с какой-нибудь из своих девушек? Зачем занимает место воспоминание о семнадцатом прыжке с парашютом? А какая шикарная возможность забыть о своих неудачах, чтобы не скрипеть зубами по ночам!.. И вот однажды людям предложили выбор: помнить все или постепенно забывать старое в обмен на новое. О, сделано это было искусно. Под соусом заботы о людях. Мефистофель не справился бы лучше. Вам сказали: естественная память и так со временем выбрасывает ненужное. Это раз. У вас будет в разы больше свежих впечатлений. Это два. Так вы убережете мозг от возможных перегрузок. Ведь чем больше вы живете, тем больше объем баз памяти. Однажды мозг может не справиться. Это три… вот, видите? Вы киваете, соглашаясь. Ведь так разумно звучит, не правда ли?

Джосандр вздрогнул, поймав себя на том, что и в самом деле только что кивнул.

— И все согласились. Почти все. Еще бы: им предложили новую, яркую жизнь, полную свежих впечатлений, и притом бесплатно! Да-да, все расходы по перенастройке Хранителей компании взяли на себя — грандиозный подарок всему прогрессивному человечеству!.. Которое вскоре завело себе новую моду: составлять имена из частей. Вот как ваше, Джосандр. Но вы уже не помните этого, верно? Верно… знаете, даже смешно: люди принялись гордиться тем, что перестали быть целыми. Ха. Ха.

Журналист вздрогнул: деланый смех прозвучал жутковато. Отрывисто, сухо. Словно дважды ударили молотком по крышке гроба.

— Но были и другие — те, кто не захотел забывать. Для кого любое, пусть даже самое пустяковое воспоминание — частичка жизни. Как можно из целого раз за разом вынимать куски и ждать, что оно все равно останется целым? Вот мы и отказались.

— Мы? — хрипло спросил журналист, только сейчас ощутивший, как пересохло у него в горле.

— Да, мы. Бедняки. Люди, которые решили так: если мы что и забудем, то — сами, без всяких там Хранителей. Природа уж как-нибудь разберется, что стоит помнить, а что — нет. А уж эти ваши блоки восприятия… брр! — Николая аж передернуло. — Нет, конечно, задумка-то была хорошей, я уже говорил. Но как вы стали ее использовать! Посмотрите, вы же таких стен понастроили между собой!.. — вскрикнул вдруг он. Осекся, помолчал немного и тихо добавил: — Когда надо было бы возводить мосты. Аминь, общество, покойся с миром.

Джосандр ощутил, как звон внутри головы разрастается, заполняя все естество. Мир плавно стронулся с места и начал поворачиваться вокруг своей оси — величаво, не спеша набирать ход. Журналист стиснул зубы, прижал ладони к вискам — не сейчас, нет! Он еще не все узнал!

Кажется, помогло на время. Джосандр ощутил, как по его лбу скатываются капли пота. А затем к коже прикоснулось что-то прохладное, влажное. Он взглянул вверх — оказалось, это Наталья протирает его лоб полотенцем.