Жизнь по-американски - [239]

Развитие отношений вполне могло бы идти через нахождение практических решений ряда вопросов, представляющих общий интерес. Как я понимаю, и Вы высказываетесь за такой путь.

Мы считаем, что делать это требуется по всему комплексу проблем, как международных, так и двусторонних. Решение любого вопроса возможно, конечно, лишь на взаимоприемлемой основе, что подразумевает нахождение разумных компромиссов. Главный критерий здесь — чтобы ни одна из сторон не претендовала, как в делах между собой, так и в делах международных, на какие-то особые права для себя и преимущества.

При всей важности вопросов, так или иначе охватываемых нашими отношениями или затрагивающих их, центральной, приоритетной является область безопасности. Идущие в Женеве переговоры требуют нашего с Вами первоочередного внимания. Очевидно, что к обсуждаемым там вопросам нам не раз придется обращаться. В данный момент я не имею в виду комментировать происходящее на переговорах — они еще только начались. Скажу, однако, что некоторые заявления, которые делались и делаются в вашей стране в связи с переговорами, не могут не настораживать.

Хочу, чтобы Вы знали и оценили серьезность нашего подхода к переговорам, твердое желание добиваться на них положительных результатов. Мы будем неуклонно следовать договоренности о предмете и целях этих переговоров. То, что мы смогли договориться в январе об этом, — уже большое достижение, и к нему следовало бы относиться бережно.

Я рассчитываю, господин Президент, Вы почувствуете из этого письма, что советское руководство, в том числе я лично, настроено действовать энергично для нахождения совместных путей к улучшению отношений между нашими странами.

Думается, из моего письма ясно и то, что мы придаем большое значение контактам на высшем уровне. Поэтому я положительно отношусь к высказанной Вами мысли о проведении личной встречи между нами. И, наверное, такая встреча не обязательно должна завершиться подписанием каких-то крупных документов. Хотя соглашения по отдельным вопросам, представляющим обоюдный интерес, если бы они были выработаны к тому времени, можно было бы оформить и во время встречи.

Главное, чтобы это была встреча для поиска взаимопонимания на основе равенства и учета законных интересов друг друга.

Что касается места встречи, то я благодарю Вас за приглашение посетить Вашингтон. Но давайте условимся, что к вопросу о месте встречи, как и о ее сроках, мы с Вами еще вернемся.

С уважением, М. Горбачев

24 марта 1985 года".

Не могу похвастаться, что я с самого начала поверил в то, что Горбачев станет новым типом советского лидера. Напротив, как явствует из этой заметки в моем дневнике через пять недель после его назначения на пост генерального секретаря коммунистической партии, я был осторожен:

"Встретился с нашим послом в Советском Союзе Артом Хартманом. Он подтвердил мою уверенность в том, что Горбачев будет так же прямолинеен, как любой из их лидеров. Если бы он не был убежденным идеологом, Политбюро никогда бы его не избрало".

С Советами нам придется быть жесткими, как всегда, говорил я Джорджу Шульцу и другим членам группы планирования Совета национальной безопасности, которые помогали мне координировать усилия по улучшению взаимоотношений с СССР, добавив, однако, что нам надо усиленно работать для установления прямых контактов между Горбачевым и мной посредством "тихой дипломатии", — как я записал в своем дневнике, "общаться с Советами с глазу на глаз, а не на бумаге".

Ход теперь был за ним в подготовке встречи на высшем уровне. Я уже посылал ему приглашение.

В Женеве стартовал новый раунд переговоров по вооружениям, а я тем временем наседал на конгресс, добиваясь одобрения программы "МХ", чтобы можно было поддерживать давление на Москву и заставить Горбачева почувствовать мудрость миролюбивой беседы. Пришлось много разговаривать по телефону и встречаться с конгрессменами, но в ходе нескольких закрытых голосований мы отразили попытки провалить "МХ", включая решающую победу 217 голосами против 210 при голосовании в палате представителей.

Однажды в конце марта меня разбудил Бэд Макфарлейн и сообщил, что майор Артур Д. Николсон, тридцатисемилетний офицер, который был одим из 14 военных, аккредитованных в Восточной Германии, застрелен советским часовым во время официальной рекогносцировки пограничных сооружений в этой стране. Это было явно преднамеренное убийство. Часовой продолжал стрелять в офицера после того, как тот упал, огнем прижав к земле американского сержанта, который мог бы добраться до майора Николсона для оказания ему первой помощи; через час, когда на место прибыли советские врачи, майор был уже мертв. Несколько дней спустя Тип О’Нил и Боб Майкл, лидер республиканского большинства в сенате, были назначены руководителями двухпартийной парламентской делегации, отправляющейся в Советский Союз для встречи с Горбачевым. Я благословил их и передал письмо для Горбачева, в котором выразил протест против убийства майора Николсона и продолжающейся советской поддержки мятежников в странах "третьего мира". Вот отрывки из моего письма: