Жизнь охотника за ископаемыми - [26]
Рис. 14. Лагерь и повозка охотников за ископаемыми.
Однажды во время спуска по довольно крутому склону переднее колесо соскочило; нас выбросило вместе со всем грузом и пожитками на землю. Человек, продавший нам повозку, ручался за нее на год. Мы сняли шину, поставили на место спицы, разогрели шину на пылающем кизяке и надели ее обратно. После этого мы старались ехать осторожно и избегать косогоров; но обычно случалось, что мы валились на сторону именно тогда, когда всего менее этого ожидали. Хуже всего, впрочем, было то, что, когда мы вернули неисправное колесо продавцу, который продал его с ручательством, он дал нам взамен еще менее надежное.
Болезнь одной из наших лошадей не раз ставила нас в затруднительное положение. Лошадь часто отказывалась итти посреди степи. Однажды, помнится, это случилось в четырех километрах от источника.
Единственная посудина, в которой мы могли приносить в лагерь воду, был полуведерный кувшин; чтобы на всех нас хватило, приходилось одному из нас все время носить в нем воду. В конце концов пришлось купить другую лошадь взамен больной; но нам упорно не везло: нам попалась скотина, которая была, видимо, приучена к почтовой езде. Как только закреплялись последние постромки, она кидалась стрелой вперед. По счастью, ее товарищ по упряжке не мог бегать так скоро, так что они просто описывали круг. Молодцы мои подстерегали удобную минуту, хватались за повозку и вспрыгивали в нее.
Эта лошадь постоянно причиняла нам беспокойство. Однажды мы собирались переправиться через речку Хакберри. Я прошел вперед и ударил киркой по сухой растрескавшейся глине почти обнаженного русла, чтобы посмотреть, выдержит ли она нас. Так как пробить ее мне не удалось, то я решил, что мы проедем безопасно, и крикнул Биллю Браузу, чтобы он трогал. Тогда наш дрянной мустанг помчался с холма во весь дух, закусив удила; он вылетел вместе с повозкой на затвердевшую глину и пробил ее до густой грязи, которая была под коркой.
Ребята мои соскочили и принялись отпрягать лошадей, пока те не совсем еще увязли. Их проворно припрягли к задней оси повозки, чтобы спасти груз окаменелостей, которые мы везли на станцию. Тогда началось выкидывание всяких фокусов, которые хорошо умеют проделывать лошади. Мустанг кинулся вперед, словно намеревался поскорей вытащить груз; но в ту минуту, как он почувствовал, что хомут нажимает ему шею, он откинулся обратно к колесу; его товарищ проделывал то же самое. Так мотались они взад-вперед, пока терпение мое не лопнуло; я не мог вынести, что повозка медленно погружалась все глубже. Я взялся за вожжи, и, вложив всю властность в приказание: «Тащи дружней!» — принудил их рвануть повозку разом и вытащить ее на твердую почву. После, когда мы их выпрягли, они разбежались по степи, разбрасывая не снятые части сбруи.
К югу от реки мы нашли несколько превосходных образцов больших раковин гаплоскафы (Haploscapha); некоторые были до тридцати сантиметров в поперечнике. Створки этих раковин по очертаниям немного напоминают женский чепчик, и название, которое дал им Конрад — Haploscapha grandis — можно перевести «большой чепец» (рис. 15).
Рис. 15. Ископаемые раковины (Haploscapha grandis, по Копу).
Мы нашли также много рыб и ящеров или мозазавров. Наш способ собирания очень отличался от принятого теперь. Охота за ископаемыми в той же мере может совершенствоваться, как и всякий другой вид человеческого труда. Тогда мы в несколько месяцев прошли все меловые обнажения западного Канзаса, которые тянулись вдоль оврагов по обоим склонам Смоуки-гилл с разветвлениями на сотни километров. Теперь обследование той же площади потребовало бы у нас пять лет. Тогда мы откалывали кости киркой и большим ножом, укладывали их в мучные мешки, обернув сухой буйволовой травой, которую рвали собственными руками. В те давние времена Коп и Марш создали странные существа, пытаясь восстановить скелеты по немногим разрозненным костям, которые случайно попадали им в руки. Теперь мы берем большие глыбы мела, так что можем показать кости в их первоначальном расположении; поэтому их легче соединять впоследствии в их естественной взаимной связи.
Когда после очень тщательного исследования мы находили торчащие из обрыва каньона или из промоины кости какого-нибудь «древнего обитателя морей» или берегов исчезнувшего Мелового океана>[26], мы прежде всего очищали некоторое пространство над костями, для чего киркой выбивали породу. Затем, обычно вытянувшись во весь рост на очищенной площадке, с кривым шилом и щеткой в руках, я открывал кости настолько, чтобы иметь возможность определить, как они лежат. Эта кропотливая работа зачастую длилась часами. Когда положение каждой отдельной кости бывало определено, мой сын Георг, который долгие годы был моим главным помощником, помогал мне вырыть канавку вокруг всего найденного экземпляра, обрубая с внешней стороны породу на пять-семь сантиметров; потом мы делали раму из пятисантиметровых досок, покрывали кости вощеной бумагой и заливали гипсом. Так как кости редко лежат плоско, то необходимо иметь наготове бумагу, чтобы прикрывать выступы, которые могут обнажиться в то время, как наливается гипс. В результате получается гипсовая плита ровной толщины на всем протяжении; в ней каждая кость сохраняет свое первоначальное или близкое к нему положение: во всяком случае то, в каком она была в свое время погребена.
