Жизнь одного химика. Воспоминания. Том 1. 1867-1917 - [39]

Симпатичный С. В. выслушал меня, молодого птенца, посмеялся моей наивности и смелой моей откровенности и прибавил, что он увлечен практикой, как инженер, и не собирается быть кабинетным ученым.

Не долго нам пришлось слушать интересные лекции Панпушко: в конце ноября 1891 года в мастерской, где он работал над снаряжением снарядов, произошел взрыв, который убил

С. В. и трех или четырех солдат; из присутствовавших ттри работе уцелел только один солдат, и он сообщал, что взрыв произошел потому, что при завинчивании дна в снаряде, — после того, как он был залит пикриновой кислотой, — приходилось часто ударять по ключу, при помощи которого происходило завинчивание. Несколько раз такой недопустимый прием сходил с рук, но пришел случай, когда пыль пикриновой кислоты, попавшая в нарезку дна снаряда, взорвалась и детонировала всю массу меленита. Этот взрыв произвел потрясающее впечатление. Похороны погибших жертв были обставлены особой торжественностью и издержки были приняты на государственный счет. Д. И. Менделеев, лично знавший Панпушко, возложил на гроб венок и сказал при этом очень прочувственную речь. Его друзья и почитатели собрали деньги для постановки памятника на Полигоне, а в химической лаборатории Академии был повешен его большой портрет.

После смерти Панпушко, курс теории взрывчатых веществ был передан Г. А. Забудскому, который излагал свои лекции буквально слово в слово по запискам, составленным С. В. Панпушко, — но у него эти лекции выходили также безинтересными, как и все другие его лекции.

Несмотря на большую нагрузку по Академии, к концу 1891 года я успел закончить все анализы по исследованию кристаллов стали для Д. К. Чернова. Когда я ему сообщил полученные мною результаты, то он предложил мне написать статью> с разбором теории Осмонда и Верта. Он заявил мне, что если написанное мною окажется подходящим для доклада в Императорском Техническом Обществе, то он предложит Председателю 1-го Отдела, проф. Д. П. Коновалову поставить мой доклад на повестку дня. Я постарался немедленно выполнить эту работу и представить ее на рассмотрение Д. К. После некоторых замечаний и поправок, он попросил меня показать ее Д. П. Коновалову, проф. Петербургского университета, получившему кафедру неорганической химии После Д. И. Менделеева. Со страхом и трепетом я отправился знакомиться с этим выдающимся химиком и профессором. Д. П. Коновалов очень любезно принял меня в своей лаборатории, обещал просмотреть мою рукопись и дать ответ. Через короткое время я был им приглашен для выслушивания некоторых замечаний и поправок, и в результате он сообщил мне радостную весть, что доклад будет поставлен в феврале 1892 года (насколько помню, это было 13-го февраля) на повестку заседания 1-го Отдела Технического Общества. Это было мое первое публичное выступление по химии и, конечно, мне пришлось пережить не мало волнений. Я решил говорить, а не читать по рукописи, и это еще более усложняло мою задачу.

. На заседание собралось значительно больше народа по сравнению с другими заседаниями, так как заглавие моего доклада: «Опыт химического исследования структуры стали» представляло интерес для большого числа лиц, как химиков, так и инженеров. На доклад пришли и мои преподаватели по химии в Училище и в Академии, ген. Котиков и кап. Забудский; на докладе присутствовал и мой брат Николай, который в то время был на младшем классе Николаевской Инженерной Академии и жил вместе со мной. Я довольно удачно и с увлечением сопоставил обе теории строения стали и подверг критике теорию Осмонда и Верта. В экспериментальной части я пытался подтвердить правильность моих разсуждений. Я говорил около часа и заслужил единодушное одобрение, может быть, больше за мою молодость и увлечение. В продолжительных прениях приняло участие значительное количество лиц, — только не мои преподаватели. Когда проф. Коновалов обратился к Г. А. Забудскому с вопросом, не хочет ли он что-либо сказать по поводу доклада, то Г. А. робко заявил, что он «много читал по этому вопросу», но никаких замечаний по существу не высказал. Что же касается ген. Котикова, то он не задал мне ни одного вопроса, но мой брат, сидевший вблизи от него, слышал, как он сказал вполголоса своему соседу какое то неодобрение по поводу доклада... В это время он был полупомешанным и через две недели он скончался от кровоизлияния в мозг.

В общем мое первое выступление было удачно, и хотя я не был членом Технического Общества, но было постановлено напечатать мою работу, и она появилась примерно через два месяца в Записках Общества.

Не помню, кто именно мне посоветовал доложить эту работу и в заседании Русского Физико-Химического Общества; ободренный успехом, я попросил секретаря Химического Общества поставить мой доклад на повестку ближайшего заседания. В то время председателем Химического Общества был Д. И. Менделеев, и мне пришлось выступать первый раз среди химиков в присутствии такого грозного судьи, который не стеснялся в критике докладываемых работ. Мой доклад был поставлен вторым, и я сильно волновался, — несравненно больше, чем перед докладом в Техническом Обществе. Я решил несколько сократить доклад и обратить больше внимания на экспериментальную часть.