Жизнь одного химика. Воспоминания. Том 1. 1867-1917 - [21]

Таким образом, питомцам Академии предстояла в будушем самая разнообразная деятельность. Это было хорошо, но многопредметность и громадные курсы, которые приходилось усваивать в Академии, делали ее прохождение очень трудными. Надо сказать, что Артиллерийская Академия по сравнению с другими военными Академиями (Генерального штаба, Инженерной и Юридической) давала гораздо менее преимуществ по службе. Окончившие Академию не получали никакого особого звания, напр., инженера (впоследствии, — во время революции, — это звание было дано), — и не имели никаких преимуществ по продвижению в воинских чинах. Можно определенно сказать, что в Артиллерийскую Академию шли люди не за карьерой, понимая это слово в худшем смысле, а за знаниями и из за интереса к тем предметам, которые там преподавались. Весь штат слушателей на 3-х курсах академии состоял из 60-ти человек; кроме того в ней были несколько вольно-слушателей: офицеры флота и офицеры болгарской и сербской службы.

Система преподавания, по моему мнению, была очень удачной. Лекции читались в продолжении 2—3 месяцев, а затем начинались репетиции или экзамены. Во время чтения лекций выполнялись только практические занятия, проекты и работы в лабораториях. Эта система была схожа с системой преподавания, установленной в высших учебных заведениях Швеции, откуда она и была перенесена в нашу Академию бывшим инспектором классов, известным генералом Гадолиным. Посещение лекций было обязательным, а на репетициях и экзаменах необходимо было получить удовлетворительную отметку, в противном случае слушатель немедленно отчислялся в свою часть. Режим был строгий, но в общем правильный и отвечающий духу высшего военного учебного заведения. Отношения профессоров и преподавателей к слушателям Академии были очень гуманное, и я бы сказал даже заботливое.

Во главе Академии стоял в то время профессор артиллерии ген.-лейт. Николай Афанасьевич Демьяненков, малорос по происхождению, получивший звание профессора скорее за выслугу лет, чем за свои самостоятельные исследования в области артиллерии. Он не пользовался любовью офицеров, как начальник, и не был уважаем как профессор. Это был ловкий и хитрый человек, умевший приспособляться ко всякой обстановке и льстить, если видел в том пользу для себя. Достаточно сказать, что он преподавал артиллерию 22-м великим князьям, в том числе и Николаю 2-му, когда тот был наследником. Его главное достоинство заключалось в умении говорить речи перед собранием юнкеров Училища и офицеров Академии на злободневные темы и в царские праздники; ему бы следовало поднести титул Златоуста, так как он мог говорить на одну и ту же тему на различные манеры и лады. Зная, что военный министр Ванновский не очень долюбливал нашу Академию, Демьяненков в угоду ему не старался защищать ее интересы и не поддерживал на надлежащей высоте ее престиж в военном ведомстве.

Что касается важнейшего вопроса о составе профессоров и преподавателей Академии, то должно сказать, что в ней, как и в каждом учебном заведении, были выдающиеся педагоги, были средние и даже плохие. Научный престиж Артиллерийской Академии стоял очень высоко, и из нея вышли выдающиеся работники, как в артиллерии, так и на других поприщах деятельности, и надо отметить, что это обусловливалось нахождением среди ее педагогического персонала талантливых профессоров, известных не только в России, но и заграницей. Таковыми были Остроградский по математике, Вышнеградский по механике, Гадолин по механической технологии и кристаллографии, Маевский по баллистике, Чернов по металлургии и другие.

Я застал еще в Академии А. В. Гадолина и Маевского, но они читали курс уже последний год, так как достигли предельного возраста. Гадолин первым ввел у нас в артиллерии скрепление орудий посредством стальных колец, которые надевались на ствол орудия в горячем состоянии; при охлаждении, эти кольца сжимали стенки ствола и тем самым сильно повышали его сопротивляемость. Вследствие такой конструкции в канале орудия можно было развивать гораздо большие давления, чем в орудиях с обыкновенными стволами. Этот метод скрепления орудий кольцами нашел себе широкое применение в артиллерии других стран. За свои знаменитые исследования по кристаллографии он был избран ординарным академиком Петербургской Академии Наук. У нас он читал курс пороходелия (черного пороха) и механической технологии, но я уже не слыхал его лекций.

Имя Маевского было хорошо известно заграницей, и его исследования по внешней баллистике получили очень лестную оценку. Он был выбран членом корреспондентом Академии Наук. Фирма Круппа его пригласила для производств баллистических испытаний на их полигоне, — а она редко делала такие вещи с иностранцами. Маевский был моим профессором, но читал лекции уже последний год. Приемником его был

Н. А. Забудский, значительно уступавший ему в своих способностях. «

По математике и теоретической механике в Артиллерийской Академии в то время были профессорами Будаев, Рощин и Шифф; все они были знатоками своего предмета, и об них я сохранил очень хорошую память. Преподавателем по практической механике был Михаил Николаевич Барановской, который позднее получил звание профессора. Это был в высшей степени остроумный человек, великолепно читал лекции и приносил громадную пользу. Его курсы, великолепно написанные, выдержали несколько изданий и продолжали служить пособием даже после ухода его в отставку.