Жизнь одного химика. Воспоминания. Том 1. 1867-1917 - [173]

исключен из списка Академии Наук СССР. Но большевики не могли лишить меня звания академика Российской Академии Наук в Петербурге, утвержденного еще царской властью.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ БОРЬБА ПРОТИВ УДУШАЮЩИХ ГАЗОВ

Наша комиссия продолжала усиленно работать по изучению и установке на заводах других трудных производств, как-то пикриновой кислоты из бензола, ароматических углеводородов из нефти, фабрикации нитроксилола и т. д. Комиссия всегда избегала покупки и приобретения иностранных патентов, секретов или сдачи нового дела иностранным предпринимателям на концессионных началах. Девизом комиссии было: «собственными усилиями по хорошо освещенной дороге». В мае 1915 года нам пришлось принять участие в заготовке удушающих средств. Еще в начале мая я вошел с представлением в Г. А. У. относительно заказа механическому заводу Гандурина в Иваново-Вознесенске первых 600 пудов фосгена для снаряжения им удушающих снарядов. Идея применения фосгена для этой цели появилась почти одновременно у меня и у одного знакомого Гандурина (фамилию которого я сейчас не могу припомнить), который прислал мне письмо с изложением своих соображений по этому вопросу. Он был вызван в Петроград, куда и прибыл вместе с Гандуриным, предложившим свои услуги по оборудованию фосгенового завода при условии оказания ему технической помощи. Эти переговоры о заказе фосгена совпали с первым выпуском немцами удушающих газов на Равке, на Варшавском фронте, в ночь на 17 или 18 мая. Потери, понесенные нашими войсками, вследствие неимения надлежащих противогазовых предохранительных повязок, были громадны, — около 7-8 тысяч отравленных в одну ночь, из которых большинство умерло.

Принц Ольденбургский, получивши извещение об этом событии, вызвал меня к себе и предложил мне поехать с ним в его поезде на фронт для обследования случившейся газовой атаки. Я согласился, но сказал ему, что должен получить разрешение вел. кн. Сергея Михайловича. В результате переговоров я был временно командирован в распоряжение Верховного Начальника Санитарной и Эвакуационной части принца Ольденбургского для выяснения всех обстоятельств дела, для принятия мер борьбы против ядовитых газов, а также изыскания способов постановки у нас на заводах изготовления удушающих средств.

Сначала мы поехали в Варшаву, куда были доставлены с фронта все подобранные аппараты и их части, из которых был выпущен ядовитый газ. В поезде принца, кроме меня, находился проф. химии Инженерной Академии А. И. Горбов и биолог из Экспериментального Института Людоговский. Едва только мы выехали из Петрограда, как принц начал нас ежечасно собирать для обсуждения разных химических вопросов. Принц был так ко мне любезен, что пригласил меня обедать за свой стол в вагоне-ресторане¹⁹), благодаря чему мне удалось ближе познакомиться с этим интересным человеком.

Мы прибыли в Варшаву рано утром и на вокзале были встречены Варшавским ген.-губ. Стремоуховым, ген. Н. А. Даниловым (начальник снабжения Западного фронта), санитарным инспектором Северо-Западного фронта, доктором медицины Гюбенетом и уполномоченным Красного Креста А. И. Гучковым. Принц Ольденбургский, выйдя из вагона и небрежно поздоровавшись с собравшимися на перроне, начал ругать доктора Гюбенета за его нераспорядительность по раздаче противо-газовых повязок на фронте и немедленно отчислил его в запас армии, приказав передать его обязанности А. И. Гучкову.

Мне пришлось в первый раз слышать подобную ругань из уст лица, принадлежавшего к царской фамилии. Но в душе я сознавал, что принц был прав. Как только дошли до него слухи, что на французском фронте немцы начали применять ядовитые газы, принц немедленно приказал заготовить особые повязки на рот, которые были пропитаны серноватисто-натровой солью (антихлор) и могли до некоторой степени предотвратить отравление хлором. Оказалось, что эти повязки находились в лазарете корпуса, занимавшего позиции на реке Равке, под Варшавой, но не были розданы войскам.

В Варшаве мы пробыли почти два дня и все время посвятили обследованию обстоятельств, при которых была произведена газовая атака, осмотрели раненных в Уяздовском госпитале, и вместе с профессорами химии Варшавских Высших учебных заведений обменялись мнениями относительно тех мер, которые надо немедленно принять, чтобы парализовать в будущем действие ядовитых газов. Из Варшавы мы отправились в ставку Верховного Главнокомандующего¹, вел. кн. Николая Николаевича, которая находилась в лесу около станции Барановичи. Несмотря на поздний час нашего прибытия, великий князь немедленно нас принял и в присутствии его начальника штаба, ген. Янушкевича (моего товарища по Артил. Училищу), я сделал подробный доклад нашего обследования условий газовой атаки. Я в первый раз видел вел. кн. Николая Николаевича, и меня поразил его высокий рост, который казался еще большим в вагоне, в котором он жил. Мать великого князя была из рода Ольденбургских, так что он приходился племянником принцу А. П. Ольденбургскому и был с последним в хороших отношениях. Он поблагодарил принца, что тот заехал к нему и привез с собою химиков, которые осветили ему весь вопрос. Я доложил, что немцами на Равке был выпущен газ, — хлор, — из баллонов, в которых он находился под давлением в жидком состоянии, и что у нас можно также изготовить подобное количество жидкого хлора на заводах Любимов и Сольвей и на заводе «Электрон» в Славянске, причем доставка на фронт первых баллонов с хлором может быть осуществлена не ранее 4-5 месяцев.