Жизнь номер 2016: Песни девочки не со звёзд - [6]

Я очень больно себя ущипнула.

Нет, это не сон.

Теперь девчонки не тронут. А Зюзя…

Странно. Десять минут назад я была от него без ума, но теперь ощущала презрение. Он оказался обычным мальчишкой — таким же, как все.

Выйдет из интерната и станет военным. Поедет в АТО или будет со склада чего-нибудь тырить. Скорее второе… Может, пойдёт в полицию, выбивать показания. Обустроит свой быт, чтобы было не хуже, чем у других: машина и дача, жена и дочурка. А втихаря будет ездить в какой-нибудь интернат, чтобы избить и оттрахать похожую на Злату девчонку.

Мужики только с виду все разные.

Я понимала, что Зюзя меня не простит. Но при поддержке Семёныча, Златы, Мурлыки, волноваться не стоит. Весь завтрак Мурлыка меня утешал, не понимая, что я очень счастлива. В конце концов, я не выдержала:

— Слушай, заткнись! О себе бы подумал.

— Что ты имеешь в виду?

— Будут проблемы с мальчишками.

— Не-а… Антону плевать, Зюзя — трус, а остальные… — он неопределённо махнул рукой.

— Уверен?

Я с удивлением поняла: Мурлыку мальчишки боятся, а он их не ставит и в грош.

— Слушай, а почему ты тогда… Ты мог бы… — я мямлила, выбирая, как поточнее сказать, чтобы его не обидеть.

Мурлыка всё понял и перебил:

— В стаде приматов и за королём волочится хвост.

Я пожала плечами.

— Разве не лучше быть наверху, чем внизу?

— Я не внизу, я нигде. За место нужно бороться. Зачем это мне?

— Нельзя быть нигде!

Теперь пожал плечами Мурлыка.

— Да вроде, выходит…

Что тут сказать, он очень странный!

— На речку пойдёшь?

— Не могу. За мной сегодня приедут.

— Прямо с утра?

— У мужиков с утра гормональный пик, хочется больше всего. А для старичья, так вообще — единственный вариант.

— Ну, не единственный. Есть же виагра.

— Это не то. Гормоны нужны. Смысл, трахаться без наслаждения?

— Гормоны можно колоть.

— Слушай, чего докопалась? Решаю не я.

— Значит, до вечера?

Он что-то буркнул. Я поняла, что Мурлыке ужасно не хочется ехать, и выдавила: «Прости».

Я не была перед ним виновата, решали не мы. Вот только, я буду купаться в солнечных брызгах, а он…

Днепр был далеко, почти в трёх километрах. Государство заботилось, чтобы сироты не утонули. Нужно было добраться туда до жары.

Я зашла в комнату за вещами.

— На речку пойдёте?

Девочки прыснули.

— Как же мы будем с тобой загорать?

Я покраснела. Всё-таки, я не в мечтах!

Неважно. Эти, по крайней мере, не бьют.

Раздеваться тут не хотелось. Увидев бледную кожу, начнут издеваться. Сунув в рваный пакет купальник, подстилку, зонтик и тент, я ушла. Захлопнула дверь, и за ней начались пересуды и смех.

Я спустилась со своего этажа и прошла через холл, мимо огромного расписания мероприятий. Если верить ему, у нас была полноценная жизнь — спорт, поездки и творчество.

В определённом смысле, всё так и было.

Солнечный свет обжигал, хотя ещё не было девяти.

Я зашла за угол и обмазалась кремом. Напялила белую кепку, натянула чулки со зверушками, открыла зонт — такой же дурацкий. Я выглядела, как ребёнок, идущий ловить покемонов.

Да только, не всё ли равно? В плотной одежде сейчас слишком жарко. Разве что, в лес…

Я была Луной, и Солнце меня не любило. По иронии, мне очень нравилось лето. Как объяснил Мурлыка, от яркого света вырабатывался серотонин — гормон удовольствия, которого мне не хватало.

В жизни всё через жопу! В моей, так уж точно.

За мной увязался Фиест. Подбежал и стал лаять.

— Фиестик, прости! Ничего тебе не прихватила.

Пёс перекрыл дорогу, рыча и скалясь.

Вот же пристал! Что ему нужно? Что он унюхал?

Месячные кончились ещё на прошлой неделе. Наверное, его привлёк страх, запах адреналина. Фиест был огромным, вонючим, зубастым и жутким псом с непредсказуемым поведением. Все наши девчонки боялись его до усрачки.

Фиест подбежал вплотную, потёрся о ноги.

Я замерла.

Шершавый язык лизнул руку, пустые собачьи глаза прищурились от наслаждения.

У меня отлегло. Кажется, он нападать не намерен. Наоборот, я ему нравлюсь.

Без всякого предупреждения кривые клыки вонзились в ладонь. Я завизжала и кулаком ударила в нос. Пёс разжал пасть, отпрыгнул, прижался к земле и зарычал.

Ладонь была вся в крови, алые капельки падали в пыль.

Фиест выжидал момент. Он почувствовал кровь и уходить без добычи не собирался.

Пиздец! Ну и что теперь делать?

Я заорала, что было сил. Сделала вид, что поднимаю камень с земли и хочу его бросить.

Пёс не поверил. Только сильней зарычал.

Я прикинула расстояние до входа.

Далеко, а собака догонит меня в два прыжка. Положение было совсем безнадёжным.

Над степью пронёсся пронзительный свист. Фиест прижал уши, испуганно гавкнул и побежал назад, к зданию. Я проводила собаку взглядом — до конца, до момента, когда она подбежала к мальчишке и улеглась возле ног.

Мальчик-красавчик Илья. Высокий, зеленоглазый. Когда-то я была от него без ума, но потом появился Зюзя.

Я отвернулась и зашагала к реке.

Кроссы покрылись пылью. По лицу ручьями тёк пот.

Сомнительное наслаждение! Хорошо хоть, по этой дороге не ездят машины — а то, я была бы в пыли целиком.

Наших на берегу почти не было. Я заметила такую особенность: активность людей проявляется волнами. В один день на речке толпа, а в другой — там нет никого. На счастье, с людьми я всегда в рассинхроне.