Жизнь ничего не значит за зеленой стеной - [15]

— Но, папа, — возразил Фрэнк, — неужели так нужна эта операция? И кто такой этот доктор Манцур? Он хороший специалист? Почему бы тебе не привезти бабушку в Бостон и не показать ее нашим врачам?

— Фрэнк, хирург говорит, что это срочно, у нее может развиться инсульт. Он знаменитый хирург, тридцать пять лет в госпитале… Очень, очень солидный! Я спрашивал доктора Ашера, он считает, что по венам Манцуру нет равных.

— Папа, это не вены, а артерии, ар-те-ри-и! И потом, что за спешка? Не понимаю, пусть они подождут до следующей недели, а я постараюсь прилететь в воскресенье.

— Фрэнк, это небольшая операция, когда ты прилетишь в воскресенье, бабушка будет уже дома. Чао, Франко!

Это стало началом конца миссис Джованелли. На следующее утро сын сопровождал старушку в операционную, объясняя ей что-то по-итальянски.

Миссис Джованелли не проснулась после операции, у нее случился обширный инсульт, разрушивший всю правую половину головного мозга на стороне операции. Она умерла днем позже, дав возможность внуку прибыть из Бостона на похороны.

* * *

.. Доктор Мошеш завершил свое краткое выступление и вытер пот со лба, он был крупным парнем и сильно потел. Доктор Вайнстоун поинтересовался:

— Что вы можете сказать по поводу этого осложнения? Можно ли было его предотвратить?

Резидент пожал плечами.

— Операция прошла благополучно, у нас не было проблем…

Вайнстоун приблизился и взял резидента за левый локоть.

— Не было проблем, говорите? Ну да… Больная умерла. Это, по-вашему, не было проблем?

Публика отреагировала громким смехом, вырвавшим из объятий сна немалое число молодых резидентов. Те огляделись по сторонам и вновь задремали, устроившись поудобнее. Чувство юмора председателя было оценено по достоинству, все знали, что Мошеш тугодум, роющий сам себе могилу.

— Мы все сделали очень быстро, обработали артерию за сорок пять минут, был использован шунт для перфузии мозга.

— Вы были довольны результатами операции? — спросил Вайнстоун.

— Да, все было хорошо! — громко ответил Мошеш.

Аудитория все понимала, повторялась часть еженедельного ритуала, слегка забавная и легко предсказуемая. Больше никто не позволит себе раскрыть рта. Я огляделся вокруг, Манцур прикрывал рукой чопорное лицо, позади него, насупившись, сидел Сэм Глэтман. Сэм был частнопрактикующим сосудистым хирургом и питал глубокое отвращение к Манцуру, но я сомневался в том, что он выступит.

Вайнстоун обратился к шефу отделения сосудистой хирургии Хусейну Илкади.

— Если бы больную оперировали вы, возможен был положительный результат?

Это был главный трюк Вайнстоуна, такие прямые вопросы нравятся гостям и заезжим лекторам, это придавало М&М конференциям видимость объективности.

Илкади, невысокий худой человек, родом из Турции, абсолютно лысый в свои пятьдесят с небольшим лет, был известен как здравомыслящий хирург с хорошей техникой оперирования. Его комментарии на конференциях бывали полезными и справедливыми, но не тогда, когда «именинниками» становились его друзья или партнеры.

— У меня была возможность изучить результаты дуплексного сканирования, оно показало семидесятипроцентную окклюзию правой внутренней сонной артерии. Это серьезное нарушение, требующее при наличии клиники, как у этой женщины, срочной операции. Действительно, и это мы слышали, она страдала от приступов преходящей ишемии. Недавние перспективные рандомизированные исследования, проведенные в нашей стране и в Европе, продемонстрировали, что подобная операция показана даже при отсутствии каких-либо симптомов. Поэтому я считаю, что данная операция была необходима. Что касается этого неприятного осложнения, то мы знаем, что летальность на фоне инсульта после таких операций составляет пять процентов в лучших руках и в ведущих центрах. Доктор Манцур предпринял все обычные меры предосторожности, включая применение гепарина и установку внутрипросветного шунта. Он немедленно произвел ревизию, что так же правильно. Да, исход печален, но я не вижу путей, чтобы его предотвратить. Операции таким старым больным рискованны, но мы должны рисковать, на то мы и хирурги.

— Кто-нибудь желает высказаться?

Тишина. Сосудистые хирурги внимательно изучают состояние ногтей на руках. Сэм Глэтман подмигнул мне, но рта не раскрывал. Ну что за говнюк Илкади! Он прекрасно понимает, что оперировать лежачую девяностолетнюю бабку—безумие. Сам он никогда не притронулся бы к ней, но он готов к публичному вранью, лишь бы защитить престарелого ментора. Еще одно убийство Терминатора-1.

Я поднял руку и начал без разрешения председателя:

— Доктор Мошеш, не могли бы вы представить клиническую картину этой больной. Вы говорили о преходящих приступах ишемии, нельзя ли уточнить?

Вайнстоун метнул на меня недовольный взгляд, как бы говоря: «Заткнись ты, дай мне закончить разбор!» Мошеш невразумительно отвечал:

— Я полагаю, что у нее были приступы ишемии, я не осматривал эту женщину до операции, ее доставили в операционную из терапевтического отделения, а потом она умерла…

Негромкий смех раздался со стороны резидентов. Нельзя признаваться в таких вещах! Резидентам положено знать больных, взятых на операцию. Ключевое требование устава Американской хирургической ассоциации состоит в том, чтобы резидент оценивал состояние больного до операции и принимал активное участие в послеоперационном ведении. Все знают, что выполнить это правило порой невозможно — резидент часто впервые видит больного уже после анестезии. Но зачем рассказывать об этом сейчас!