Жизнь неуёмная. Дмитрий Переяславский - [121]
Когда монастырь возводили, Даниил сказал архиепископу:
«Здесь покоиться моим мощам, когда Господь призовет меня…»
Даниил не услышал, как на башню поднялся любимый сын Иван. Князь рассмеялся:
- Гляди-ка, лестница и не скрипнула. Легок у тебя шаг, сыне. А я ступаю грузно, доски подо мной плачут. Чего не спится?
- От долгого лежания бока болят. Ко всему, на заре голова ясная.
- И то так. Дед твой мало спал, говаривал: «На том свете отосплюсь». Жаль, не довелось вам повидать его. Да что вам, я и то отцовскую руку редко чувствовал. Случалось, положит мне длань на голову, волосы пригладит. «Я, сыне, - скажет, - чад своих люблю, ан заботы государевы меня от вас отрывают…» А уж как Александра Ярославича детвора новгородская любила! Бывало, выйдет из собора, они его окружат, галдят. Александр Ярославич тут же посылает отрока в поварню за пряниками… Да что дети! Люд, завидев князя, шумел: «Невский! Невский!» - Князь вздохнул: - Такого почета заслужить надобно.
На стенах караул сменился, на торгу народу прибавилось.
- Кремль обновить не грех, - заметил князь Даниил, - да скотница наша скудна, все выгребают татары, Орда проклятая, ненасытная.
- Настанет час, отец, стены каменные возведем, неприступным Кремль сделаем.
- Дай бог! На вас, сыновья, уповаю, на тебя, Иван, и на Юрия.
Князь повернулся:
- Эй, сыне, гляди-ка, поварня чадит. Глафира стряпает. Чую я, сызнова каша у нее подгорит. Когда Матрена варит, зерно упревает, одно от другого отделяется. Ну да ладно, зато Глафирины щи ешь и есть хочется.
Они спустились с башни, направились к хоромам. В Успенской церкви створы дверей открыты, и внутри храма полумрак. На утренней службе в будний день людей мало, а в воскресенье либо на праздники в церкви не протолкнуться…
С задней стороны княжьих хором взметнулась голубиная стая, закружилась над Кремлем. Князь Даниил приостановился, голову задрал:
- Эка, кренделя выписывает. Ну-тка, Ваня, свистни.
Княжич Иван Даниилович пальцы в рот заложил, засвистел оглушительно. От голубятни откликнулись свистом.
- Охромей голубей пугает, - сказал Иван.
В палатах князь Даниил уединился от утренней трапезы. Неожиданно сердце забилось с перерывом, перехватило дыхание. Успел сесть. Откинулся к стене, долго ждал, пока отпустит. Лишь потом, отерев со лба пот, отправился завтракать.
Князь Даниил не забыл, как в детстве мать наставляла его: «Все в руце Божьей…»
И он знал - вся жизнь человека в руке Божьей, от первого дыхания до последнего. Что свершилось и что свершится - все Господом уготовано. Не потому ли конец своего жизненного пути Даниил ожидал спокойно? Дольше, чем предусмотрено Всевышним, человек не живет, была бы смерть легкой.
Не оттого ли при каждом приступе Даниил мысленно просил Бога простить грехи, какие лежат на нем, князе Московском? Он знал, у него их много и он за все понесет ответ.
Епископ Московский и старый духовник Даниила Илиан, часто навещавший князя, ведал о его болезни, близоруко щурясь, утешал:
- Терпи, сыне.
- Аль я возмущаюсь? - отвечал Даниил. - Хворь как должное приемлю. Не телесной боли страшусь - душевной.
- Молитва очищает душу, молись, сыне… Болезнь прихватывала все чаще и чаще. Теперь не только ночью, но и по утрам напоминала о себе. А когда отпускала, Даниил Александрович благодарил Бога, что продлил ему жизнь…
В последние дни состарился и осунулся ближний Даниилов боярин Стодол. И тому была причиной болезнь князя. Разве мог забыть боярин, как наказывал ему Невский: «Ты Даниилу в отцы дан, так будь ему наставником, от дурных поступков оберегай, на какие молодость по неразумению способна».
Исполнил ли он, Стодол, наказ Александра Ярославича? И боярин честно отвечал: нет. Почему не уберег он Даниила от соблазна поднять руку на старшего брата Дмитрия? Аль не ведомо было ему, Стодолу, коварство городецкого князя? Ужели не мог открыть на то очи Данииловы?..
Значит, в том, что Андрей сел великим князем Владимирским, и его, боярина, вина…
Настал час, когда Даниил разобрался в Андрее, да поздно. А тот укоренился во власти, опору в татарах сыскал, орде дорогу на Русь сам показывает…
На крыльце княжеских хором Стодол столкнулся с епископом. Илиан благословил боярина. На немой вопрос поднял перст:
- Все в Его воле!
Сник Стодол, а епископ продолжал:
- Уповая на Господа, хорошо бы доставить князю врача, какой мудростью Гиппократа наделен.
- Где есть такой, владыка?
- От митрополита Максима слышал: в Киеве живет старый Авраам, по знаниям всех врачевателей превзошел. Звал его митрополит во Владимир, да Авраам отказался, говорил: «Из земли иудейской в молодые лета в стольный град Киев подался, тут, в лавре Печерской, и смерти дождусь».
Встрепенулся боярин, сказал решительно:
- Я, владыка, сам за тем Авраамом отправлюсь. Ежели не умолю врачевателя, силой доставлю.
С моря Балтийского, с земель варяжских наплывали на Русь иссиня-черные тучи. Они кучились, гремели, раскалывали молниями небо. При каждой вспышке Дарья крестилась, при раскатах грома вздрагивала.
- Ненастье-то, ненастье! - шептала она и еще теснее прижимала к себе Марьюшку.
Олекса успел вернуться до дождя. Едва вступил в горницу, как хлынуло стеной, ударило потоком по тесовой крыше, будто небо опрокинулось. В горнице потемнело, словно настала ночь.
Русь начала XVI века. Идет жестокая борьба за присоединение к Москве Пскова и Рязани, не утихает война с Речью Посполитой. Суров к усобникам великий князь Московский Василий III, и нет у него жалости ни к боярам, ни к жене Соломонии — в монастырь отправит ее. Станет его женой молодая Елена Глинская — будущая мать царя Ивана Грозного…Блестящий и пронзительный в своей правдивости роман от мастера исторического жанра!
Иван Молодой (1458-1490), старший сын и соправитель Великого князя Московского Ивана III, один из руководителей русской рати во время знаменитого «Стояния на Угре» 1480 года, был храбрым воином и осторожным политиком. Если бы загадочная смерть в возрасте 30 лет не прервала жизнь молодого князя, то в историю России никогда не были бы вписаны страшные страницы тирании князя, прозванного Грозным.
Роман посвящен времени княжения Ивана Калиты - одному из важнейших периодов в истории создания Московского государства. Это третья книга из серии «Государи московские», ей предшествовали романы «Младший сын» и «Великий стол».
О жизни и деятельности младшего сына великого князя Александра Невского, родоначальника московских князей и царя Даниила Александровича (1261–1303) рассказывают романы современных писателей-историков Вадима Каргалова и Бориса Тумасова.
Русь начала XVI века. Идёт жестокая борьба за присоединение к Москве Пскова и Рязани, не утихает война с Речью Посполитой. Суров к усобникам великий князь Московский Василий III, и нет у него жалости ни к боярам, ни к жене Соломонии - в монастырь отправит её. Станет его женой молодая Елена Глинская - будущая мать царя Ивана Грозного.
Роман современного писателя-историка Б. Тумасова рассказывает о жизни и судьбе князя Ивана Иоанновича (1458-1490), прозванного "Молодым", сына и соправителя великого московского князя Ивана III Васильевича. Если бы загадочная смерть не прервала в возрасте 30 лет жизнь молодого князя, в истории Руси никогда не появились бы страшные страницы тирании Ивана Грозного.
Среди великого множества книг о Христе эта занимает особое место. Монография целиком посвящена исследованию обстоятельств рождения и смерти Христа, вплетенных в историческую картину Иудеи на рубеже Новой эры. Сам по себе факт обобщения подобного материала заслуживает уважения, но ценность книги, конечно же, не только в этом. Даты и ссылки на источники — это лишь материал, который нуждается в проникновении творческого сознания автора. Весь поиск, все многогранное исследование читатель проводит вместе с ним и не перестает удивляться.
Основу сборника представляют воспоминания итальянского католического священника Пьетро Леони, выпускника Коллегиум «Руссикум» в Риме. Подлинный рассказ о его служении капелланом итальянской армии в госпиталях на территории СССР во время Второй мировой войны; яркие подробности проводимых им на русском языке богослужений для верующих оккупированной Украины; удивительные и странные реалии его краткого служения настоятелем храма в освобожденной Одессе в 1944 году — все это дает правдивую и трагичную картину жизни верующих в те далекие годы.
«История эллинизма» Дройзена — первая и до сих пор единственная фундаментальная работа, открывшая для читателя тот сравнительно поздний период античной истории (от возвышения Македонии при царях Филиппе и Александре до вмешательства Рима в греческие дела), о котором до того практически мало что знали и в котором видели лишь хаотическое нагромождение войн, динамических распрей и политических переворотов. Дройзен сумел увидеть более общее, всемирно-историческое значение рассматриваемой им эпохи древней истории.
Король-крестоносец Ричард I был истинным рыцарем, прирожденным полководцем и несравненным воином. С львиной храбростью он боролся за свои владения на континенте, сражался с неверными в бесплодных пустынях Святой земли. Ричард никогда не правил Англией так, как его отец, монарх-реформатор Генрих II, или так, как его брат, сумасбродный король Иоанн. На целое десятилетие Англия стала королевством без короля. Ричард провел в стране всего шесть месяцев, однако за годы его правления было сделано немало в совершенствовании законодательной, административной и финансовой системы.
Первая мировая война, «пракатастрофа» XX века, получила свое продолжение в чреде революций, гражданских войн и кровавых пограничных конфликтов, которые утихли лишь в 1920-х годах. Происходило это не только в России, в Восточной и Центральной Европе, но также в Ирландии, Малой Азии и на Ближнем Востоке. Эти практически забытые сражения стоили жизни миллионам. «Война во время мира» и является предметом сборника. Большое место в нем отводится Гражданской войне в России и ее воздействию на другие регионы. Эйфория революции или страх большевизма, борьба за территории и границы или обманутые ожидания от наступившего мира — все это подвигало массы недовольных к участию в военизированных формированиях, приводя к радикализации политической культуры и огрубению общественной жизни.
Владимир Александрович Костицын (1883–1963) — человек уникальной биографии. Большевик в 1904–1914 гг., руководитель университетской боевой дружины, едва не расстрелянный на Пресне после Декабрьского восстания 1905 г., он отсидел полтора года в «Крестах». Потом жил в Париже, где продолжил образование в Сорбонне, близко общался с Лениным, приглашавшим его войти в состав ЦК. В 1917 г. был комиссаром Временного правительства на Юго-Западном фронте и лично арестовал Деникина, а в дни Октябрьского переворота участвовал в подавлении большевистского восстания в Виннице.