Жизнь ненужного человека - [26]

Когда Евсей вышел на улицу, у него захватило дыхание, он пошатнулся и едва не упал. Пётр поднял воротник пальто, оглянулся, движением руки позвал извозчика и негромко сказал:

- Поезжай ко мне...

Евсей сбоку взглянул на него и едва не крикнул - на гладком, бритом лице Петра вдруг выросли небольшие светлые усы.

- Ну, чего разинул рот? - хмуро и недовольно спросил он, заметив удивление Климкова. Евсей опустил голову, стараясь против своего желания не смотреть в лицо нового хозяина своей судьбы.

А тот всё время молча высчитывал что-то на пальцах, пригибая их один за другим, хмурил брови, покусывая губы, и изредка сердито говорил извозчику:

- Ну, скорее...

Шёл дождь и снег, было холодно, Евсею казалось, что экипаж всё время быстро катится с крутой горы в чёрный, грязный овраг. Остановились у большого дома в три этажа. Среди трёх рядов слепых и тёмных окон сверкало несколько стёкол, освещённых изнутри жёлтым огнём. С крыши, всхлипывая, лились ручьи воды.

- Иди вверх! - командовал Пётр. Он уже снова был без усов.

Поднялись по лестнице, долго шли длинным коридором мимо белых дверей. Евсей подумал, что это тюрьма, но его успокоил густой запах жареного лука и ваксы, не сливавшийся с представлением о тюрьме.

Пётр торопливо открыл одну из белых дверей, осветил комнату огнём двух электрических ламп, пристально посмотрел во все углы и, раздеваясь, заговорил сухо и быстро:

- Будут тебя спрашивать, кто ты, отвечай - мой двоюродный брат, приехал из Царского Села искать себе места, - смотри, не проврись!

Лицо у него было озабоченное, глаза невесёлые, речь отрывистая, тонкие губы всё время кривились, вздрагивали. Он позвонил, открыл дверь, высунул в коридор голову и крикнул:

- Самовар!

Евсей уныло оглядывался, стоя в углу комнаты, и тупо ждал чего-то.

- Раздевайся, садись. Жить будешь в соседней комнате, - говорил сыщик, поспешно раздвигая карточный стол. Вынул из кармана записную книжку, игру карт и, сдавая их на четыре руки, продолжал, не глядя на Климкова:

- Ты, конечно, понимаешь, что наше дело тайное. Мы должны скрываться, а то убьют, как вот Лукина убили...

- Его убили? - тихонько спросил Евсей.

- Ну да, - безучастно сказал Пётр.

Потирая лоб, он рассматривал сданные карты.

- Сдача - тысяча двести четырнадцатая... У меня - туз, семёрка червей, дама треф...

Он что-то записал в книжку и, не поднимая головы, продолжал, говоря двумя голосами - невнятно и озабоченно, когда считал карты, сухо, ясно и торопливо, когда поучал Евсея.

- Революционеры - враги царя и бога. Десятка бубен, тройка, валет пик. Они подкуплены немцами для того, чтобы разорить Россию... Мы, русские, стали всё делать сами, а немцам... Король, пятёрка и девятка, - чёрт возьми! Шестнадцатое совпадение!..

Он вдруг повеселел, глаза у него блеснули и на лице отразилось что-то мягкое, довольное.

- Что я говорил? - спросил он Евсея, взглянув на него.

- О немцах...

- Немцы - жадные. Они враги русского народа, хотят нас завоевать, хотят, чтобы мы всё - всякий товар - покупали у них и отдавали им наш хлеб - у немцев нет хлеба... дама бубен, - хорошо! Двойка червей, десятка треф... Десятка?..

Прищурив глаза, он посмотрел в потолок, вздохнул и смешал карты.

- Вообще, все иностранцы, завидуя богатству и силе России... двести пятнадцатая сдача... хотят сделать у нас бунт, свергнуть царя и... три туза... гм?.. И посадить везде своё начальство, своих правителей над нами, чтобы грабить нас и разорять... Ты ведь этого не хочешь?

- Не хочу! - сказал Евсей, ничего не понимая и тупо следя за быстрыми движениями его пальцев.

- Этого никто не хочет! - задумчиво проговорил Пётр, снова раскинув карты и озабоченно поглаживая щёку. - Потому ты должен бороться с революционерами - агентами иностранцев, - защищая свободу России, власть и жизнь государя, - вот и всё. А как это надо делать - увидишь потом... Только не зевай, учись исполнять, что тебе велят... Наш брат должен смотреть и лбом и затылком... а то получишь по хорошему щелчку и спереди и сзади... Туз пик, семь бубен, десять пик...

В дверь постучали.

- Отопри! - - приказал Пётр.

Вошёл рыжий кудрявый парень с подносом и самоваром.

- Иван, это мой двоюродный брат, он будет жить здесь, приготовь соседний номер...

- Господин Чижов приходили, - негромко сказал Иван.

- Выпивши?

- Немножко есть... Хотели зайти.

- Завари чай, Евсей! - сказал сыщик, когда слуга ушёл. - Наливай, пей... Сколько жалованья ты получал в полицейском правлении?

- Девять рублей...

- Денег нет?

- Нет...

- Надо достать и сшить тебе костюм, нельзя долго ходить в одном... Ты должен всех замечать, тебя никто...

Он снова забормотал, считая карты, а Евсей, бесшумно наливая чай, старался овладеть странными впечатлениями дня и не мог, чувствуя себя больным. Его знобило, руки дрожали, хотелось лечь в угол, закрыть глаза и лежать так долго, неподвижно. В голове бессвязно повторялись чужие слова.

"В чём же ты виноват?" - тонко спрашивал Филипп Филиппович.

Кто-то сильно ударил в дверь из коридора. Пётр поднял голову.

- Это ты, Саша?

За дверью сердито ответили:

- Ну, отпирай!