Жизнь Наполеона Бонапарта, императора французов. Часть пятая - [31]

 Чрезъ нѣсколько дней послѣ заключенія Лорда Ельгина, караульный сержантъ вручилъ ему письмо, которымъ писавшій оное увѣдомлялъ его, что будучи подобно ему плѣнникомъ и содержась въ отдѣльной темницѣ, онъ сожалѣлъ, что не могъ самъ придти къ Лорду; но что когда Его Превосходительство будетъ прогуливаться по двору, то онъ можетъ переговорить съ нимъ въ окно тюрьмы своей. Справедливо сочтя сіе извѣщеніе подозрительнымъ, Лордъ Ельгинъ изорвалъ письмо; и давъ сержанту луидоръ, сказалъ ему, что если онъ или кто изъ его товарищей опять принесетъ ему тайное письмо, то онъ объявитъ о семъ Коменданту. Вскорѣ послѣ сего, Комендантъ крѣпости, разговаривая съ Лордомъ Ельгиномъ, упомянулъ объ этомъ заключенномъ, какъ о человѣкѣ, имѣющемъ нужду въ движеніи для здоровья; и въ слѣдующій день Лордъ увидѣлъ его прохаживающагося на дворѣ подъ его окнами. Онъ всячески показывалъ желаніе вступить съ Лордомъ Ельгиномъ въ разговоръ, отъ котораго однако жъ послѣднему удалось уклонишься.

 Чрезъ нѣсколько недѣль послѣ того, и претерпѣвъ въ продолженіе сего времени многія притѣсненія, Лордъ Ельгинъ получилъ позволеніе возвратиться въ По. По онъ еще не совершенно избѣгнулъ сѣтей, разставляемыхъ ему коварною полиціею Французскаго Правительства. Однажды утромъ, придисрница. дома, въ которомъ онъ жилъ, подала ему письмо, принесенное по словамъ ея одною поселянкою, которая придетъ за отвѣтомъ. Съ тою же осторожностью, какъ въ Лурдѣ, Лордъ Ельгинъ удержалъ придверницу въ своей комнатѣ, и прочитавъ при ней письмо, увидѣлъ, что оно отъ того же вышеупомянутаго государственнаго плѣнника, который говорилъ, что онъ заключенъ подъ стражу за намѣреніе сжечь Французскій Флотъ, увѣряя, что располагаетъ еще исполнить свой умыселъ и представляя оный въ видѣ, наиболѣе по его мнѣнію привлекательномъ для Англичанина. Въ конвертѣ находились также письма къ Графу д'Артуа и къ другимъ знатнымъ чужестранцамъ, которыя Лорда Ельгина просили при первой возможности до ставить. Лордъ Ельгинъ бросилъ всѣ сіи письма въ огонь въ присутствіи придверницы, и удержалъ ее у себя до тѣхъ поръ, пока онѣ совершенно сгорѣли, объявивъ ей въ то же время, что всѣ письма, дошедшія къ нему иначе, какъ чрезъ почту, тотчасъ будутъ представлены имъ мѣстному начальству. Его Превосходительство счелъ притомъ обязанностью сообщить Префекту о заключающемся въ письмѣ умыслѣ, съ тѣмъ однако же условіемъ, что никакихъ посему мѣръ не будетъ принято, если сіе дѣло не откроется другимъ путемъ.

 Вскорѣ послѣ сего, когда Бонапарте приготовлялся надѣть Императорскую корону и когда надѣялись, что всеобщее прощеніе откроетъ заключеннымъ темницы, человѣкъ, содержавшійся съ Лордомъ Ельгипомъ въ Лурдѣ, будучи точно плѣнникомъ и съ тѣмъ вмѣстѣ шпіономъ, въ надеждѣ воспользоваться на свою долю всемилостивейшимъ прощеніемъ, всенародно признался во всемъ, что онъ дѣлалъ и умышлялъ противъ выгодъ Наполеона. Лордъ Ельгинъ весьма естественно полюбопытствовалъ прочитать сіе признаніе, которое явилось въ Монитёрѣ, и крайне удивился, не нашедъ въ этомъ объявленіи, впрочемъ весьма подробномъ, ничего касательно умысла сжечь флотъ въ Брестѣ. Не теряя времени, онъ обстоятельно отписалъ въ Парижъ о томъ, что съ нимъ произошло, къ одному изъ друзей СВОНКЪ, который сообщилъ сіе господину Фаргу, Сенатору Беарнской области, до коего сей умыселъ наиболѣе долженъ былъ касаться, ибо его предполагалось произвесть въ предѣлахъ, ему подвѣдомственныхъ. Прочитавъ письмо Лорда Ельгина, Сенаторъ сей измѣнился въ лицѣ, и въ первомъ движеніи вскричалъ, что само Провидѣніе спасло Лорда Ельгина. Послѣ сего онъ признался, хоть и запинаясь, что все это были сѣти для завлеченія Лорда Ельгина, что письма были писаны въ Парижѣ, и отправлены въ Беарнъ чрезъ тайнаго агента, въ надеждѣ послѣ найти оныя между бумагами Лорда. Это подтвердилъ и Лурдскій Комендантъ, съ которымъ Лордъ Ельгинъ имѣлъ въ послѣдствіи откровенный разговоръ и который, переставъ тогда быть тюремщикомъ, опять обратился къ прежней своей вѣжливости. Онъ приписывалъ освобожденіе Лорда Ельгина благопріятному отзыву, сдѣланному имъ и его помощникомъ, о благородной твердости, съ которою Его Превосходительство устоялъ противъ всѣхъ хитростей, употребленныхъ съ тою цѣлью, чтобы раздражить его и вынудить у него какое либо двусмысленное выраженіе противъ Франціи и ея правителя, что бы доставило предлогъ поступить съ нимъ съ суровостью и вовлечь Англійское Правительство въ отвѣтственность за неосторожность одного изъ вельможъ онаго, облеченнаго въ дипломатическій санъ. {Подробности сіи извлечены изъ достоверной рукописи, сообщенной нимъ Лордомъ Ельгиномъ.}

 Вышеписанныя обстоятельства озаряютъ яркимъ свѣтомъ обвиненія, взведенныя на Гг. Драке и Спенсера Смита, а въ послѣдствіи на Сира Георга Румбольда, онѣ также объясняютъ причины заключенія несчастнаго Капитана Райта. Съ меньшею осторожностью и присутствіемъ духа, Лордъ Ельгинъ попалъ бы въ сѣти, столь вѣроломно ему разставленныя. Если бъ онъ даже хоть десять минутъ поговорилъ съ подлымъ шпіономъ и зажигателенъ, то бездѣльникъ могъ бы донести^ объ этомъ по своему произволу. Или если, бъ Лордъ хоть на полчаса удержалъ у себя конвертъ съ письмами, что онъ бы могъ сдѣлать совершенно безвиннымъ образомъ, то вѣроятно, что ихъ бы у него захватили; и тогда ему не возможно бы оправдаться отъ обвиненія, которое Бонапарте конечно вывелъ бы, опираясь на такое подозрительное обстоятельство.