Жизнь на высокой скорости - [27]

Людям кажется, что Эдди суперуверен в себе, но он уверен только в определенных вещах. Если он собирается что-либо сделать, и ему это кажется слегка опасным, то он хорошо все взвесит перед тем, как начать работать. Когда Эдди был маленьким, мы с Катлин сидели возле бассейна в Бангоре и смотрели, как он плавает. Он залез на самый верх вышки для прыжков — ему было тогда всего около шести лет — и подошел к краю, заглянул вниз, чтобы увидеть, куда он нырнет. В целом он провел там около 45 минут, чтобы определиться, будет он прыгать или нет. Я помню, что там был тогда Дик Миллиган, ирландский игрок в регби, он сломал тогда ногу и ему нужны были водные упражнения. Он смотрел на Эдди и кричал ему, чтобы он прыгал, но он не стал. Наконец, после длительных размышлений, он прыгнул. Все смотрели на него и хотели, чтобы он прыгнул. Но такой уж он, Эдди, он все взвешивает; он не рисковый человек от природы, он должен знать, что преимущество на его стороне.

Автогонки — это опасно, и то, что мне в них не нравится — это старт. В этот момент я всегда нервничаю. То же самое и Катлин, во время старта она выходит куда-нибудь погулять, а потом возвращается в паддок и досматривает гонку там. После старта я расслабляюсь и уже не так боюсь аварий. Если они и происходит, в Формуле-1 с этим неплохо справляются — у них одна из лучших медицинских служб в мире.

Эдди заработал себе репутацию дикаря, но он был хорошим ребенком и редко доставлял нам неприятности. Помню, как в возрасте шести или семи лет он полез на дерево, там застрял, потом сосед полез его снимать и тоже застрял. Я вернулся с работы и обнаружил двух человек, застрявших на моем дереве, так что мне пришлось лезть за ними и снимать обоих.

Автогонки были частью наших жизней, и продолжают быть. В традициях семьи, и моей, и семьи Катлин, и моего отца, было ходить на гонки. Обычно нам было очень весело, когда к нашему старому фургону выстраивалась очередь за гамбургерами из 20 или 30 человек. Мы познакомились со многими людьми, и они до сих пор наши друзья. Думаю, что тогда нам было веселее, потому что было меньше давления. Фактически, весело это было до тех пор, пока Эдди не получил работу в английской команде. В Формуле-1 не так много веселья, уик-энды очень напряженные. Нам везет, если удается поговорить с Эдди в паддоке хотя бы пять минут. Так много встреч, спонсорских мероприятий и всего другого, что у гонщика нет времени на простое общение.

И вообще, сейчас, когда он знаменит, мы не можем проводить так много времени как семья, и мне не хватает того общения, которое бывает между отцом и сыном. Даже когда он приезжает домой, ему постоянно звонят и мы не может им отказать. На Гран-при мы приезжаем на грузовичке, и иногда он приходит туда что-нибудь перекусить, также как и Соня. Но люди об этом узнают, и все превращается в пип-шоу. Думаю, что такова цена славы. Сейчас многие фаны не верят, что мы родители Эдди, когда мы приезжаем на Гран-при и паркуемся на стоянке. Им кажется, что мы должны останавливаться в большом отеле, но мне нравится кемпинг, потому что там более расслабяющая обстановка.

Когда он едет на Гран-при — это работа для него, а для нас с Катлин — выходной, так что мы стараемся не сильно попадаться ему под ноги. Наверное, то же самое было бы, если бы кто-нибудь пришел ко мне в гараж и смотрел, как я работаю. Но зимой у нас появляется вполне реальный шанс отдохнуть с ним вместе. В прошлом году мы провели на его яхте неделю возле итальянского побережья, и это была чудесная неделя — Эдди смог расслабиться и покататься на водном велосипеде, и мы все смогли побыть вместе, как семья.

Мы с Катлин познакомились на танцах и два года переписывались, пока я был в Канаде. Ей не очень нравилось то, что я любил выпить и позависать с приятелями, но, в конце концов, я ее завоевал. Мы поженились в 1962 году, и на медовый месяц отправились в путешествие по Ирландии и много рыбачили. Помнится, что у Катлин улов всегда был больше, чем у меня. Очень быстро родились Соня и Эдди. В ту ночь, когда он родился, я был на ночном дежурстве, которое заканчивалось в 7 утра. Соне тогда было около 18 месяцев, и когда родился Эдди, мы были счастливы, что они оба у нас есть. У нас было очень мало денег, мы жили от зарплаты до зарплаты. Если деньги были у меня, то я просто шел и тратил их, так что ими стала заправлять Катлин. Работа была тяжелая, особенно когда у тебя молодая семья, но она никогда не жаловалась, если я тратил деньги на автогонки. Их можно было потратить и на дом, что сделало бы ее жизнь легче, но она всегда нас поддерживала. Эдди всегда любил машины. Когда он был маленьким, я иногда брал его с собой в машину, если он не хотел спать, и он всегда засыпал.

Иногда я думаю о тех днях, как все было. В этом году мы были на яхте Эдди в порту Монако, и я сидел и пил шампанское с Катлин. С нами было несколько друзей, и я сказал им: «Первый раз я сюда попал вместе со своим шурином, мы ехали сюда около 1500 или 2000 миль из Дурхэма. Мы были за рулем весь день и всю ночь, и потом уснули на парковке у шоссе». Вот так мы провели тот уик-энд, спали на шоссе и смотрели гонку. Сравнивая с теми временами, трудно поверить, что сейчас мы в порту вместе со всеми этими богачами, и что Эдди здесь выступает как гонщик, соревнуясь за высшие места.