Жизнь на обочине - [51]

Люди из вахт с Украины первыми начали усиленно терять паспорта. Получали новые паспорта. Прописывались в российских сёлах. Это было не сложно. Позже, когда паспорта СССР меняли на российские паспорта и паспорта других государств многие стали обладателями двух паспортов. Разных государств. Но это были самые шустрые и дальновидные. Кто не успел? Нашли проблемы. Попали под урезаемую квоту иностранной рабочей силы и имели много проблем.

Так народ постигал и приспосабливался к новым реалиям жизни. Кто как мог. Или как успел. В России с работой было легче. Платили больше, чем в других новых государствах. Вот все и старались работать в России.

Мой счёт в сбербанке заморозили. Одним движением лишили надежды на безбедную старость. Конечно, пострадал не один я, пострадал весь народ. Но своя потеря была самой ощутимой и больной так устроен любой человек. Благо было немало наличных денег от кооперативной деятельности. Надеялся наверстать всё отобранное государством. И здесь пришёл 1993 год.

Инфляция сорвалась и понеслась со скоростью скорого поезда. Цены росли каждый день. Деньги обесценивались. Народ против своей воли становился миллионером. Как и все заметался. Предпринимал героическую попытку спасти хоть что-то. Покупал билеты МММ. Нёс деньги в банки. Они обещавшие огромные проценты. Не обошёл и торговые дома "Чару" и другие. Короче говоря, надеялся на чудо! Оно и произошло не только для меня. Съело всё, что у меня было. Не обошло и других.

Приличная северная зарплата и дополнительные доходы, слава Богу, ещё были. Это не давало умереть от отчаяния. Ещё раньше появились первые обменные пункты. Там можно было купить иностранную валюту. Цена на неё росла, но умные люди скупали доллары и немецкие марки. Взамен отдавали дешевеющие рубли.

Начало этого движения пропустил. Потерял кучу денег и веру в наш рубль. Хорошо хоть включился в этот процесс уже в его разгаре. Теперь на все свободные деньги покупал валюту. Нашил потайных карманов на своей одежде, ибо таскал всю валюту с собой. Это было сложно. Пришлось обратиться к банкам. Моим банком стали стеклянные банки, в которых прятал в своей квартире приобретённые бумажки чужих стран.

К моему глубокому сожалению на сборы валюты у меня было только два года. Собрал не много около тридцати тысяч. Дело в том, что в 1996 году мне исполнилось 60 лет и меня с почестями проводили на пенсию, уволили из СУ. Как не просился оставить меня поработать, кем угодно, твёрдо отказали. Просто сказали, что хватает и молодых. Делать было нечего. И вот оказался в своей квартире в Новом Уренгое в почётном звании пенсионера.

Тут и возникла новая проблема. Цены на продукты в Заполярье раз в 5-10 выше, чем на земле. Питаясь очень скромно на пенсию, мог прожить недели полторы. Это не смотря на то, что пенсию платили с местным коэффициентом 1,7. Вот и приходилось тратить деньги из стеклянных банок. Выход был только один уезжать в Рузу. Хорошо хоть была там квартира. Это осознал и принял. В октябре месяце 1996 года продал за небольшие деньги свою однокомнатную квартиру, покинул Заполярье. Там проработал и прожил чуть больше 25 лет. Скромные уцелевшие сбережения и пенсия, которую платили с задержкой, не регулярно было всё, что заработал за всю свою трудовую жизнь. Своим трудом настоящих миллионов не заработать. С этим не поспоришь. С горечью и обидой покидал край, где прошли годы моей молодости. Покидал в звании пенсионера. Человека закончившего свой трудовой путь. Мне казалось это несправедливо. Казалось, что ещё есть силы трудиться и многое могу. Глазами окружающих людей себя не видел и не представлял, как выгляжу со стороны. Свою ненужность осознать трудно, а привыкнуть к этому факту ещё трудней.

Пенсионер не имеет не только денег. Он не имеет и друзей, и знакомых. Друзья и знакомые были рядом, когда ты имел власть и был нужен. Теперь они быстро исчезли. А ещё ко всему я не имел ни семьи, ни родственников. Вот и уехал одиноко никто не провожал меня не жал на прощание руку. Да и в Москве меня никто не встречал.

Тогда впервые почувствовал, каково быть никому не нужным. Эта горечь возникла впервые и уже не оставляла меня. Она просто иногда уходила. Потом она возникала всё чаще. Заставляя с тоской и завистью смотреть на окружающих людей. Их встречи и радости. Всего этого был лишён. И это был мой крест, который нести мне до конца жизни. Изнывая от своей ненужности, никчемности. Сам виноват! Это понимал и принимал. А что мог сделать или изменить?

Первые три недели после приезда особо тосковать было не когда. У нас всё хорошо пока ничего не нужно от власти, а так это кошмар! Пока стал на пенсионный учёт, открыл пенсионный счёт в сбербанке, получил субсидии в отделе социальной защиты. Испил всего вволю. Настоялся в очередях до такой степени, что даже ни о чём не думал. Недели две отходил от этих прелестей, а потом осмотрелся вокруг.

Когда-то жил в селе и не видел гуляющих стариков. Там они наравне со всеми работали по хозяйству с утра до ночи. Пока могли ходить и двигаться. Когда жил с родителями не мог понять пенсионеров забивающих козла или торчащих на дачных участках и огородах. Теперь понял! Человек прожил трудовую жизнь. Вышел на пенсию и оказался ненужным. Вот так они спасались от тоски. От осознания того, что жизнь прожита и впереди только одно бесконечно тянущееся время прозябания в ожидании спасительницы с косой на плече.